Десантура

Вдруг он почуял чужой запах. Страшный какой-то запах. Не медвежий. Он привстал, но тут же снова присел. Голова у медведя кружилась от боли и потери крови. Он попытался зарычать, но у него не очень получилось, потому что запах стал ещё сильнее. Из ельника вышло двуногое существо белого цвета. Существо что-то залопотало, громко забухтело и сняло с плеча какую-то палку. Медведь снова попытался встать — страх и злость придали ему сил. Но существо не испугалось оскаленной пасти зверя. Оно замахало лапой и из кустов вышли ещё трое таких же. Тоже с палками в руках. От них пахло очень плохо. Как от той круглой штуки, которая сделала больно его лапе.

Первый поднял палку, приложил к плечу.

Медвежонка пошёл навстречу существу, стараясь напугать его молодыми зубами. Лапу он все так же баюкал. Было больно.

Вдруг откуда-то слева что-то громыхнуло, у существа разлетелась голова, в воздухе запахло кровью и…

И мишка, смешно ковыляя на правую лапу, побежал дальше, дальше вдаль, до безумия, до расстройства живота, боясь всего на свете, а особенно этих существ, раскидавших по лесу боль, смерть и страх.

Мишка так и не узнал, что все, кто его напугал упали убитыми на прогалинке, смешав свою кровь с его. Он пробежал всего лишь сто метров и подорвался на мине снова. На этот раз — смертельно.

А ещё через полчаса трое десантников, с лихорадочно блестевшими глазами, свежевали тушу молодого медведя.

— Ну ты молодец, Гриш! Как немца завалил! С одного выстрела! — восхищался чёрноокий рядовой Багиров.

— Мишка помог, Вагиз! Немцы на него отвлеклись, — ответил ему рядовой Гриша Невстроев, командир отделения второй роты третьего батальона. — Да и вы быстро сообразили! Молодцы! Тремя очередями четверых вальнули! А ну, помоги!

Бойцы с трудом перевернули тушу медведя.

— Ты где так резать зверя научился? — облизнул сухие губы тоже рядовой Петя Черепов.

Впрочем, все трое были рядовыми.

Оставшиеся в живых сержанты уже командовали взводами, а некоторые и ротами. А все отделение состояло из трёх бойцов.

— Приходилось в мирное время, — без тени усмешки ответил Невстроев.

— На охоту хаживал?

— Угу…

Гриша отрезал от туши кусок свежего мяса. И, сунув его в рот, закрыл глаза от наслаждения:

— Эх, соли бы сейчас… — пробурчал он сквозь набитый рот.

Вагиз и Петя с оторопением смотрели на него.

— Парное, — наконец проглотил он кусок. — Да жрите вы! Чего смотрите!

Невстроев отрезал от лапы кусок побольше и снова начал жевать его. И опять зажмурился.

Вагиз осторожно спросил:

— Гриш, а можно разве сырое-то?

— Можно, — не открывая глаз ответил тот. Лучше бы мороженое мясо, конечно. Строганинка называется. И перчика бы с хреном сверху…

Первым не выдержал Петя Черепов. И принялся яростно ковыряться во внутренностях мишки.

— Печень не жри. Там паразитов полно могет быть, — икнул Невстроев.

— А остальное?

— Мясо с лап жри. А ты, Вагиз, что? — спросил он рядового Гайнуллина. — Вера не позволяет?

— Какая ещё вера… Комсомолец я! — И тоже принялся кромсать теплое, дымящееся кровью мясо молодого медведя.

За полчаса три молодых организма с успехом умяли лапу медведя, обглодав ее почти до кости. Ссохшиеся желудки уже были полны, но глаза требовали — ещё, ещё, ещё! И они лопали мясо, заедая железистый вкус во рту истоптанным снегом.

Лопали и не заметили, что там, откуда они ушли оставив свой пост, всего лишь в сотне метров от туши погибшего на мине медведя, за их спинами — к бригаде прошла пятерка фрицев. А потом ещё одна. А потом ещё. До трёх взводов, включая две батареи миномётов.

Гриша, Вагиз и Петя опомнились уже тогда, когда в тылу началась канонада.

Война вернулась, сорвав пелену сытости и дурмана.

Не сговариваясь, все трое вскочили на лыжи и побежали обратно по своим следам. Стараясь не сходить с лыжни. Мишка, конечно, протоптал по минному полю тропку, вот по ней они и ходили в «лесную столовую» как обозвал медведя Вагиз, а сейчас по ней же спешили обратно.

— Мать твою! — шёпотом ругнулся Григорий.

Трупы немцев они оттащили в сторону и закидали их снегом, предварительно обыскав и не найдя ничего съедобного. Там они и валялись, падлы, незаметные для стороннего глаза. А вот на снегу лыжных следов прибавилось. И вели они в ту сторону, откуда шла пальба.

— За мной! — махнул рукой командир отделения, — Вагиз слева, Петя справа!

Сам же пошёл по следам.

Им повезло.

Немцы не додумались выставить боевое охранение с тыла. Они выставили егерей вперёд, верно зная, что бригада лежит на дневке. Недаром, самолёты кружат и кружат над лесом. А вот наших «ястребков», как обычно, не видать!

Один расчет вынесли почти сразу. Немцы даже не поняли, сначала, что произошло. Упал один подносчик, другой, потом заряжающий…

А потом немцы забегали, заорали что-то на своем. Из леса тут же подтянулась пехота, залегшая где-то впереди.

Да не простая пехота. Егеря. Очень уж грамотно они начали отжимать от позиций миномётчиков отделение рядового Невстроева. Пришлось отползать под огнём. И огнём метким. Почти сразу же замолчал автомат Пети Черепова. От отделения, похоже осталось лишь двое.