Десантура против морпехов

Жар становился невыносимым, майору даже показалось, что одежда на нем загорелась. Перекатившись на другой бок, Батяня наткнулся на длинный кусок стального троса, который валялся в снегу. Десантника осенило, и он принялся разрывать снег. Трос оказался достаточно длинным, что очень обрадовало Батяню. Перчатки на руках были довольно толстыми, и это сковывало движения. Вцепившись в них зубами, он принялся их стягивать. Когда руки были освобождены, Батня стал скручивать трос, делая на конце большую петлю. Стальной трос гнулся, словно обычная веревка, в мощных руках майора. От высокой температуры железо было очень горячим, однако Батяня старался не обращать на это внимания. Когда петля была закончена, он, прикрывая рукой лицо и одновременно смахивая пот, подполз к шасси и зацепил за них петлю. Все это заняло какие-то секунды, показавшиеся вечностью.

Самолет уже оторвался от земли. Батяня, используя на максимуме резервы своего организма, действовал молниеносно. Схватив свободный конец троса, он пулей рванул к запасному двигателю от вездехода, бывшему единственным предметом, к которому можно было привязать самолет. Двигатель был внушительных размеров и соответственно очень тяжелым. Десантник дрожащими от перенапряжения и усталости руками принялся наматывать трос, пытаясь зацепить его за крюк. Это удалось ему почти сразу, однако руки были сбиты в кровь. Когда наконец крюк был прицеплен к так называемому «уху», самолет уже висел в воздухе, и Батяня еле успел отскочить в сторону. Двигатель сдвинулся с места, сбил десантника с ног, и тот упал на снег. Трос натянулся, и двигатель оторвался от земли. Он прошел так низко над Батяней, что тот сильно вжался в землю, чтобы его не раздавило. Самолет с огромным трудом взмыл вверх. Двигатель, болтавшийся из стороны в сторону, серьезно затруднял движение. Крылатая машина накренилась набок.

Пилот, видимо, отчаянно пытался сохранять равновесие, борясь за жизнь. Батяня распластался на снегу. Руками он накрыл голову, как будто при взрыве. Он выбрал довольно грамотную позицию, развернувшись в противоположную сторону от дюз и уткнувшись лицом в снег. Несколько секунд он лежал неподвижно, стараясь не шевелиться. Он слышал, как гудели турбины самолета, который все же пытался уйти, несмотря на двигатель, упорно тянущий его вниз. Батяня был совершенно обессилен. У него уже не оставалось сил даже на то, чтобы повернуть голову. От высокой температуры он чувствовал, как под ним тает снег и он потихоньку проваливается. В ушах шумело, и он почти ничего не слышал. Внутри все как будто сжалось. Вдруг майор поднял голову. Взглянув вверх на небо, которое сегодня было особенно ясным, он заметил две черные точки, которые приближались. Он напрягся и стал всматриваться в даль. Батяня ожидал чего угодно…

Но он разглядел: в его сторону надвигались несколько вертолетов. Батяня безошибочно определил российские «Ми-24». Майор вздохнул, вытерев лицо рукавом.

Глава 37

Тишину каюты Кларка нарушали лишь тихие стуки, издаваемые его ботинками. Кларк бесцельно бродил по небольшому замкнутому пространству. Несмотря на то что в каюте было довольно прохладно, адмирал чувствовал, что ему не хватает воздуха. Он был совершенно подавлен и, казалось, за последние дни постарел на несколько лет. Его лицо вытянулось, и на лбу появились не наблюдавшиеся раньше морщины. Сняв свой головной убор, Кларк с силой швырнул его на кровать. Он не мог найти себе места. Не задерживаясь в одном положении более чем на пару минут, он сновал словно муравей, ищущий дорогу к своему муравейнику. В его обязанности входило управление командой одного из крупнейших авианосцев, однако ему сейчас было совсем не до этого.

Все мысли моряка были обращены к дочери, судьба которой пока оставалась неизвестной. Адмирал с нетерпением ждал хоть каких-нибудь новостей. Ему в голову лезли черные мысли, выводившие его из состояния душевного равновесия. Перед глазами возникали картины, будившие в нем воспоминания. Он вспоминал о том, как когда-то был молодым, подающим надежды моряком, с амбициями и желанием продвинуться как можно выше по карьерной лестнице. Теперь, когда он был в ранге адмирала, Кларк получил практически все, о чем мечтал в молодости. Но вот беда — его жизненные взгляды изменили свою направленность. С появлением семьи он все чаще стал задумываться о том, как было бы здорово осесть на родине и проводить все свободное время рядом с семьей, а не скитаться в безбрежном океанском пространстве, не видеться с родными по нескольку месяцев, а то и того больше.

Кларк вновь мысленно обращался к своей дочери, которая находилась где-то в заснеженных просторах Камчатского полуострова и, наверное, подвергала себя огромной опасности. То, что она сделала свой жизненный выбор и по стопам отца отправилась служить на благо великой американской нации, став пилотом военно-воздушных сил, Кларк никогда не одобрял…