Десантура разминается

В кабинете Ширмана собралось экстренное совещание. Присутствовали почти все, кто был на предыдущем. И Юрий Генрихович Рыбаков, и толстый лысый врач-реабилитатор, и серенький крысоподобный правозащитник Кузнецкий. Отсутствовали лишь телевизионщик Молочков и субтильный, плешивый юноша-химик.

– Чего мы ждем, Иван? – первым не выдержал отставник Рыбаков, видя, что Ширман не торопится открывать заседание.

– Одного человека, – ответил Иван Эмильевич. – А пока помолчим, – с нажимом произнес он. – Об исчезновении нашего «дорогого друга» известно всем. Лишние слова сейчас ни к чему.

– У тебя есть план? – спросил-таки Юрий Генрихович.

– Для этого вы все сюда вызваны.

Иван Эмильевич в который раз оглядел собравшуюся публику. Ни один из них сейчас не вызывал у него симпатии или жалости. А ведь сегодняшний вечер все эти «деловые партнеры» встретят в столичном морге. И это в лучшем случае, если их поганые туши не сгорят во время пожара. Все без исключения (в том числе и отсутствующие Молочков с химиком) были некогда завербованы Юрием Генриховичем. Многие еще при советской власти. Это были потенциальные стукачи, предатели, вся жизнь которых состояла из череды доносов, подлостей и измен. Почему именно эти людишки оказались рядом с ним, Иваном Ширманом? Вспомнился и лишенный каких-либо чувств громила Казаков, похожий на дуболома из сказки об изумрудном городе и ставший полковником лишь благодаря Ивану Ширману. Вспоминалась рано постаревшая, вечно неряшливо одетая Семенцова. Сперва Ширман вытаскивал их из грязи в князи, а потом в ту же грязь (точнее, в сырую землю) и отправлял. Получался, цитируя писателя Войновича, «круговорот дерьма в природе»...

По материнской линии у Ивана Эмильевича был один дальний-дальний родственник, который в годы Великой Отечественной был связным партизанского отряда. Это был обыкновенный пятнадцатилетний парнишка, не совершивший ничего героического, просто иногда сообщавший партизанам и подпольщикам некоторые сведения. Фашисты выследили его и арестовали. Долго мучить не стали, но пару раз ударили лицом о дверной косяк. Потом расстреляли... Тот парнишка, от которого не осталось даже фотокарточки, был настоящим героем, и при всей своей ненависти к советской власти Иван Ширман признавал это и гордился таким родственником. А где герои нынешнего демократического времени? Кто появился за без малого двадцать лет их правления? Нет у них ни одного героя. Даже именитые «борцы с тоталитаризмом» типа Сахарова, Солженицына и Ростроповича жизнью и здоровьем не рисковали, только потерей гражданства. Зато Запад всегда готов был их принять с распростертыми объятиями. Практически ни одного диссидента в стенах пресловутого КГБ не тронули и пальцем, обращались, как правило, на «вы»... Где оказались бы все эти «человекообразные» правозащитники, будь КГБ на самом деле страшной «фашистской» организацией?

– Кузнецкий! – окликнул Ширман правозащитника-двурушника. – Кто такие Усов, Комарь, Кричевский?[26]

Тот лишь по-крысиному осклабился и развел сухонькими ладошками. Остальные зачесали головы.

– Это, по-моему, эти... – начал было врач-реабилитатор, но тут же осекся: – Нет, не помню.

«По-моему эти...» Ширман лишь нервно пожевал губами, и в кабинете снова повисло гнетущее молчание. Почему с ним эти «крысы», почему нет таких ребят, как тот погибший парень? Его люди... Людишки с психологией гопников. Мелкой, злобной, вонючей шпаны. Да, они носят дорогие пиджаки, имеют высшее образование (а то и два!), занимают серьезные посты. Но внутри они шпана. Потому и существуют по законам шпаны.

– К вам Прохоров Сократ Иванович! – сообщил с главного входа охранник.

При этих словах многие встрепенулись и вскинули на Ширмана непонимающие, встревоженные взгляды.

Николай остался на улице. Прохоров категорически запретил ему входить в офис.

– Мышеловка? – уточнил Водорезов.

– Все возможно, – пожал плечами Сократ Иванович. – Хотя полагаю, Ширман и в самом деле хочет поговорить. Прослушивать ты меня не сможешь. Он наверняка включит глушилку. Через десять минут я сам тебе позвоню.

На всякий случай Водорезов решил осмотреть все возможные подходы к офису, оценить обстановку на предмет возможного боя. Он вылез из машины и прогуливающейся походкой прошел от газона, рядом с которым был припаркован его автомобиль, до газетного киоска. Сделав вид, что изучает печатную продукцию, сам же внимательно следил за происходящим в отражение витрины. Вот подъехали два джипа с затемненными стеклами, потом «Жигули» с тремя мужчинами в салоне. Обе машины остановились неподалеку от крыльца офиса. К стоянке не приближаются. Случайностью их появление быть не могло. «Из-за тонированных стекол они, в свою очередь, могут наблюдать за мной!» – отметил Николай, затем купил газету и неторопливым шагом, делая вид, что читает, направился обратно к машине.

– Давайте, Сократ Иванович, говорить в открытую, – поприветствовав генерала Прохорова, тут же перешел к делу Ширман. – Есть такие странные люди, которые интересуются дурацкими шутовскими колпаками. Вы не из их числа?