Десанты 1941 года

9 СБ из 78-й ОАЭ майора Бадербенкова взлетели с Николаевского аэродрома и в 04.48 неожиданно для противника сбросили на район Килия-веке 70 ФАБ-100. Одной из бомб в речном порту была потоплена баржа. Румыны были застигнуты врасплох, и советская группа без потерь вернулась на свой аэродром. В течение дня производили огневые налеты мониторы и батареи гаубичного полка.

Плацдарм, захваченный 24 июня, держался уверенно, весь день он обстреливался дальнобойной артиллерией из Тулчи и стрелковым огнем из плавней, но попыток отбить его противник не предпринимал..

Под вечер на КП 23-го СП приехал второй секретарь Ново-Килийского горкома партии, по совместительству являвшийся командиром местного истребительного батальона, и предложил включить в десант своих бойцов. Поплавский сгоряча одобрил эту идею, но Сирота вовремя расставил все по своим местам:

«Мы даже всех своих, обученных и обстрелянных, бойцов взять не можем. А „ястребки“ ваши пусть зорко охраняют важные объекты, наш тыл от диверсантов и вражеских парашютистов».

В течение дня «СК-125», опустив мачты ниже камыша, ходил по рукавам, ерикам и близлежащим протокам, выясняя, не перебросили ли румыны в них скрытно мониторы или катера.

Было решено в ночь на 26 июня осуществить вторую минную постановку, чтобы заблокировать Сулинское гирло и помешать возможному подъему по нему двух отстаивающихся в Сулине мониторов.

Вечером на реку лег плотный туман, и румыны прекратили артобстрел раньше обычного.

В последний вечер Сирота принял решение изменить состав первой волны десанта.

Теперь в нее включалась только одна стрелковая 3-я рота лейтенанта Юрковского, которая усиливалась двумя взводами полковой пулеметной роты лейтенанта Стадника, взводом минометчиков и двумя «сорокапятками» с полными расчетами.

Такой выбор был не случаен.

Лейтенант Юрковский, награжденный в 1940 году орденом Ленина, имел опыт боевых действий в сложных условиях, в отрыве от основных сил. Тогда, будучи еще младшим лейтенантом и командуя взводом во время штурма линии Маннергейма в районе ст. Тали, он, будучи отсеченным огнем от основных сил, уничтожил укрепленный дот. После чего потерял ориентацию на местности в снежном буране, но через два дня смог выйти с бойцами за линию фронта.

Сразу после принятия этого решения у Юрковского произошел конфликт с комполка Сиротой. С того момента, как дальновидный и осторожный Сирота разместил полк в траншеях, прошло уже 3 недели, четыре последних дня из которых бойцы находились под постоянным обстрелом.

Узнав о назначении роты в 1-ю волну десанта, Юрковский потребовал разрешения вывести своих бойцов из траншей на дамбе в частично разрушенные бомбами казармы на Большой Дунайской улице:

«— Бойцов надо как следует накормить и дать им часа четыре отдохнуть!»

Осторожный Сирота колебался, зная, что казармы расположены недалеко от порта, который периодически обстреливался:

«— А если казармы снова обстреляют? Операция сорвется».

Юрковский стал доказывать, что противник вряд ли повторит артналет глубокой ночью и при сильном тумане. В конце концов Сирота согласился.

Примерно в это же время Кубышкин наконец убедил Поплавского, что все-таки надо рискнуть и отправить за первой волной каюки, чтобы хоть как-то усилить 3-ю роту.

После чего соединенными усилиями удалось уговорить Сироту еще раз изменить план операции. Роту Юрковского решено было дополнительно усилить комендантской полуротой лейтенанта Клеткина, взводом приписной роты лейтенанта Мустафы и отделением пограничников, которых должны были перевозить 12 каюков, предоставленных рыбколхозом «Заветы Ильича».

Вторая волна должна была состоять из двух стрелковых рот и двух пулеметных взводов из роты Стадника.

Юрковский отнесся к предстоящей операции крайне серьезно и готовился с максимальной тщательностью. Показателен разговор, произошедший во время подготовки к высадке между первым помощником начальника штаба (ПНШ-1) 23-го полка лейтенантом Овчаровым и командиром одного из отделений роты Юрковского Сабуром Курбатовым:

«— А вы, товарищ сержант, почему не спите? И вам следует отдохнуть. Ведь не на ярмарку собрались!

— Мине нельзя спать, товарищ лейтенанта! Я командир отделения. Перед бой надо сильно думать. Надо ловить ошибка, смотреть все винтовка, сапога и портянка. Грязь, дирка — худо! Сейчас чинил — завтра поздно».