Десанты

Марина вздохнула, глядя в волну неутомимую, и принялась наматывать портянки. От пристани старшину заслонял искореженный корпус плавучего крана, что подорвали удирающие немцы, и сидеть здесь было спокойно. Можно даже 'рассупониться', как говорит начальник.

Пуговки ворота гимнастерки застегнуты, ремень с кожаной (командирской) кобурой нагана затянут. Старшина Шведова поправила косы, зашпиленные на затылке девчачьим 'крендельком', и надела пилотку. Подхватив немецкую планшетку с пакетом, привстала...

...и села на не успевший еще хорошенько прогреться бетон. Сердце сжало тем холодом керченским...

...Пора было идти. В отдел вернуться, там еще с аптекой...

Она сидела, до боли сплетя пальцы на черной коже немецкого планшета. Смотрела, не видя, на циферблат часиков. Стрелочки отсчитывали секунды... минуты.

8.40... 8.41...

Случилось. С ним что-то случилось.

Марина замычала, кусая нижнюю губу...

Итог дня.

36-й мсб .

(40 км от Ленинграда)

20.15

Алексей кряхтел, но себя не слышал. Правое ухо закрывала плотная повязка: вата, марля, бинт вокруг башки. Судя по ощущениям, в ухе кровь запеклась плотным комом, свербело так, что даже головную боль заглушало.

Жив был младший сержант Трофимов, и даже толком не ранен, только контужен. Ухо, конечно, того, - пострадало. И на спине две символических, но весьма ощутимых 'вавки' - вскользь зацепило крошечными осколками. Гимнастерка, хоть и бэ-у, но вполне приличная, конечно, пропала бесповоротно.

Кряхтеть, себя не слыша - занятие бестолковое. Бинтовали спину Алексею уверенно, хотя и грубовато. С такими руками как у тетки, надо те ящики с выстрелами таскать, а не настрадавшуюся солдатскую плоть обихаживать.

В санбате малость поутихло - поток раненых иссякал, дошло дело до легкораненых-контуженных. Как сюда Алексея дотащили, он не помнил. Пришел в себя уже на подстилке из лапника. Жив, надо же. А лейтенанта что-то не видать. Или отправили как тяжелого, или там у тягача взводного и добило.

Умирали и здесь. Санитары вытаскивали тела, уносили за молоденький ельник. Это правильно, потому как смотреть страшно. Когда в первый раз ранило, Алексей вообще ничего не помнил. Задним умом удивлялся: и как вытащили, как переправили?

За спиной говорили. Звуки младший сержант Трофимов слышал, но толком разобрать не мог. Тронули левый бок - там где старый шрам был. Алексей вздрогнул - башка болью отозвалась, 'вавки' под свежими бинтами с новой силой жечь начало. Старый шрам он, конечно, того - жутковат. Алексей пару раз, изловчась, в зеркало себя рассматривал. Да, такой хреновиной фрицев пугать можно.

- Боец, слышишь меня? - на лапник перед Алексеем сел доктор - халат как у мясника, - руки свежевымытые вытирает. - Слышишь, говорю?

- В общем, товарищ капитан. Голова гудит. И ухо...

- Пройдет. Очухаешься. Пока на людей смотри - по артикуляции догадаешься. У тебя со спиной когда было?

- Год назад, товарищ капитан. Осколок.

- Да уж вижу, что не из дамского браунинга. И кто ж тебя такого на фронт? Нам здесь доходяги не особо сейчас нужны.

- Комиссию прошел.

- Э, тебе на молокозаводе воевать нужно. Какой идиот тебя на батарею погнал? Небось, заряжающим пристроили?

- Радист я.

- Так какого... - доктор закурил. - Ладно. Не куришь? Это правильно. Вот что, боец, в тыл кататься тебе незачем. Не поймут. Пока здесь остаешься. Сейчас с потоком разберемся, и с особистом ты поговоришь. Я уже вызвал.

- Товарищ капитан...

- Я вам дам, товарищ капитан. Охренели вовсе. Как в сорок первом. Батарейцы, боги войны, мать вашу... Я ваш дивизион уже приметил, дождутся там... Сиди, отдыхай, однобокий...

Капитан пошел в операционную палатку, а Алексей попытался удобнее улечься. Потянул к себе шинель - вроде ничейная...

Башка кружилась, била толчками в виски кровь и глухая канонада. Вроде стихает там...

***

Оборона финнов прорвана. Пять тысяч пятьсот орудий, восемьсот восемьдесят реактивных установок, дивизионы особой мощности, орудия кронштадтских фортов, орудия линкоров и канонерских лодок Балтийского флота... Двести тысяч снарядов за сутки... Противника просто смели.

Остатки финских частей отходят лесами ко второй линии обороны.

Наши безвозвратные потери за 10.06. были самыми большими суточными потерями в наступлении на Карельском перешейке.

Глава 1

11 июня 201? года

Москва.

Крымская набережная.

21.20

- Предлагаем отправиться на вечернюю подсветку Москва-реки. Вокруг Золотого острова, по Водоотводному каналу, мимо храма Христа-Спасителя. Продолжительность экскурсии два часа. Желающих просим занимать места, - призывал мегафон.

Моторный баркас покачивался у причала. Желающих прокатиться пока не наблюдалось. Хотя по набережной народ прогуливался толпами. Начало уикенда - все, кто не покинул город, потянулись в парки.

Женька с подругой сидел на ступеньках широченного 'амфитеатра', спускающегося от набережной к речной мутной воде.

- А ничего так, - между прочим заметила Ирина, ставя на ступеньку бутылку безалкогольного пива.

- Ничего, - согласился Женька, покосившись на зазывалу-экскурсоводшу в выразительных белых бриджах. - Загорелая. Но видали мы и получше.