Дешевле только даром

Глядя на него сейчас, трудно было представить, что когда-то этот человек насиловал женщин, сокрушал подбородки и стрелял в безоружных. Теперь он был похож на какого-нибудь генерального конструктора или директора крупного комбината. Удивительно, что делает с людьми время. Однако я ни на минуту не забывала, что в душе он почти не изменился.

— Зачем, спрашиваете вы? — сказала я удивленно. — Как человеку, профессионально занятому азартными играми, вам-то уж должно быть известно, что по счетам надо платить!

Тарантас задумчиво пожевал губами и кивнул.

— Вы тонкая женщина, — сказал он с одобрением. — Крыть нечем. И я готов заплатить. Вы немало потрудились, чтобы раскопать эту идиотскую историю. Сколько хотите за свою работу? Называйте любую сумму, не стесняйтесь!

— Вы хотите купить мое молчание? — догадалась я.

— Разумеется! По-моему, это самый выгодный вариант. Что дает вам мое разоблачение? Ну, статья в газете, ну, моральное удовлетворение… Я же могу обеспечить вас на всю жизнь. В разумных пределах, конечно. К сожалению, я все-таки не Билл Гейтс…

— Но я не одна, — напомнила я.

— Ваши сотрудники тоже не останутся внакладе, — сказал Тарантас. — И этот слизняк, который не имеет мужества даже смотреть мне в глаза, тоже получит свой кусок. Черт с ним, пусть пользуется! Его бывшая жена получит отличную квартиру. Никто не останется в обиде, подумайте!

— Вы так считаете? — возразила я. — Вы уверены, что можно поломать человеку жизнь, а потом отделаться какой-то подачкой?

— Обижаете, Ольга Юрьевна! — серьезно и строго произнес Тарантас. — Это не подачка. Я готов заплатить солидные деньги. Я понимаю правила игры.

— Нет, не понимаете, — возразила я. — Вернее, вы играете по своим правилам. Это вы сейчас толкуете про отличную квартиру. Но ведь первым вашим побуждением было убить Чижову — кажется, вы об этом забыли?

Тарантас нахмурился и сумрачно посмотрел на меня.

— Это была ошибка. Вы мне не поверите, но я просто растерялся. Ну, представьте себе — я совершенно покончил с прошлым, стал другим человеком, у меня крупное дело. Ведь я не только кручу рулетку, Ольга Юрьевна! Я плачу налоги в городской бюджет, я создаю рабочие места, я занимаюсь благотворительностью. Я давно уже не тот шебутной пацан, который натворил кучу глупостей! Я теперь уважаемый гражданин, полезный член общества. И все это может рухнуть только оттого, что кто-то вспомнит мои старые грехи! Справедливо ли это? В конце концов, кто из нас без греха? Поверьте, я давно раскаялся. Вы думаете, меня не мучила совесть?

— Интересно, а что сказала ваша совесть насчет убийства Бордюра? — заметила я. Тарантас с досадой поморщился.

— Опять вы за свое! — сказал он. — Бордюр — дерьмо! Подонок, животное, поймите это! Рано или поздно его все равно ждал такой конец…

— Как и летчика на волжском теплоходе, — напомнила я. — Как и Чижову, если бы не появились вдруг мы… О других ваших, художествах не упоминаю — они мне попросту неизвестны…

— Хотите, объясню, что я об этом думаю, — неожиданно предложил Тарантас, — Вот вы говорите — летчик… Я не снимаю с себя вины, но вспомните, какое было время! Борьба за жизнь! В воздухе витал негласный закон — все дозволено! А я воспитывался не в институте благородных девиц, Ольга Юрьевна, — я вырос в детдоме. Это жестокая школа. Потом меня пригрела братва. Мы ни о чем не задумывались, жили одним днем. Умри ты сегодня, а я завтра! Своего рода это было как на войне… И летчик ваш знал, на что шел. Просто это не его время. Посмотрите вокруг! Кто отвоевал себе место под солнцем? Да та самая братва, что когда-то куражилась по ресторанам! Теперь они — уважаемые люди, и никто не вспоминает, через какую грязь они прошли. А вы говорите, летчик… А этот Чижов? Вы считаете, что с ним поступили несправедливо, жизнь ему поломали… У меня на этот счет другое мнение. Это — естественный отбор. Такие слизняки, как он, не имеют права заводить семью и продолжать род. Из-за них вырождается нация. Может быть, это звучит грубо, но кто-то должен отбраковывать такие экземпляры. В свое время мы не смотрели на это в философском плане, но теперь я уверен, что нами руководила природа. По сути дела, мы выполняли роль санитаров…

— Что-то у вас тут нестыковка получается, — заметила я. — Чижов — слизняк и поэтому не имеет права на жизнь, а летчик совсем даже не слизняк, но все равно не имеет такого права…

Тарантас поморщился.

— Согласен! Я уже сказал — летчик на моей совести. Может быть, мне за него гореть в аду. Может быть, он каждую ночь мне снится — откуда вы знаете? Я неверующий, но по-своему стараюсь замолить этот грех — детям помогаю, старикам. Уже много лет я честно работаю, ненавижу насилие…

— В самом деле? — иронически сказала я. — Обернитесь! За вашей спиной гориллы с автоматами…