Десять десятилетий

Хозяин выступал, повторяю, невнятно и маловыразительно, отдельные слова пропадали, фразы сливались. И любопытно, что когда эту же речь пару часов спустя прочел по радио диктор Юрий Левитан, то она зазвучала бодрым, внушающим веру в победу призывом и сильно подняла настроение. Но несгибаемая воля и феноменальное упорство Сталина взяли свое — железной рукой со свойственными ему решительностью и беспощадностью принялся он за управление государством и военными действиями. При этом он великолепно умел все неудачи, ошибки и просчеты сваливать на других, при поражениях и огромных потерях оставаясь в тени и находя тщательно выбранных «козлов отпущения». Никто не смел и заикнуться, что одной из основных причин военных неудач явилось преступное, ничем не оправданное уничтожение более половины командного состава Красной армии, когда расстреляли около 45 тысяч опытных боевых командиров. Почему и зачем это было сделано? Тут сказалась, видимо, патологическая подозрительность Сталина, считавшего, что старые армейские кадры, воевавшие в Гражданскую войну под верховным руководством Троцкого, насквозь заражены троцкизмом и представляют собой угрозу для его, Сталина, власти. По той же причине были расстреляны перед войной талантливые полководцы Гражданской войны Тухачевский, Якир, Уборевич, Эйдеман, Блюхер и другие. Проверенные, опытные кадры были заменены молодыми, незрелыми, недостаточно опытными офицерами. Теперь на этих храбрых, но еще необстрелянных командиров Сталин возлагал вину за неудачи на фронте. А против них воевала сильнейшая, великолепно вооруженная немецкая армия, закаленная двухлетней войной в Европе и сохранившая к тому же опыт Первой мировой войны у всего командного состава. Людские резервы своей страны Сталин, несомненно, считал неисчерпаемыми и, видимо, по этой причине для него ни малейшего значения не имели отдельные человеческие жизни. Его жестокость и беспощадность в этом плане поистине непостижимы. Даже по отношению к близким людям. Своего собственного старшего сына Якова Джугашвили, в первые же месяцы войны попавшего в плен к немцам, он преспокойно оставил в руках гитлеровских палачей, хотя ему предлагали обменять его на пленного немецкого генерала. При этом ни в чем неповинную жену Якова, свою сноху, Сталин дал указание, согласно положению о военнопленных, посадить в тюрьму. Кстати, надо думать, что за всю мировую историю всяческих войн, в которых, бывало, брали людей в плен, никто и нигде не додумался, что попавших в плен при тех или иных обстоятельствах и часто не по их вине, следует считать изменниками и предателями. А вот наш Верховный — додумался. И сотни тысяч советских солдат, угодивших по вине бездарных или неопытных командующих в окружение, а потом — в гитлеровские лагеря для военнопленных, после того, как они были оттуда освобождены Красной армией, прямиком и немедленно попадали в лагеря изменников Родины, откуда уже не всегда выходили.

Между тем шел четвертый месяц страшной войны. А что делали в это время мы, карикатуристы? Чем веселили фронтовиков? Чем развлекали и смешили работников тыла? Было два основных мотива для насмешек и издевательства над «незадачливыми» гитлеровцами. Это, во-первых, их страх перед партизанами и, во-вторых, провал «блицкрига» (молниеносной войны) — ведь Гитлер возвестил, что возьмет Москву через шесть недель. А шла уже четырнадцатая неделя! Как же тут не смеяться, как не изображать обескураженного, злобствующего, разъяренного фюрера? Для смешных карикатур прибавилась еще одна тема — это страх немцев перед грядущей суровой русской зимой при недостатке у них теплых вещей. На наших рисунках-карикатурах появились немцы в «эрзацваленках», в бабьих платках вокруг головы и с сосульками под носом. И смешные карикатуры, веселившие читателей и на фронте, и в тылу, в изобилии появлялись на страницах печати. Широкую деятельность развили «Окна ТАСС» — сатирические плакаты по образу и подобию «Окон РОСТА» времен Гражданской войны. Как ни странно, но эти насмешки, видимо, сильно раздражали Гитлера, поскольку и я, и мои коллеги Кукрыниксы, наряду с Ильей Эренбургом, Юрием Левитаном и другими деятелями культуры были внесены в пресловутый «черный список» гестапо, под лаконичным и деловитым названием «Найти и повесить».

Все более упорное сопротивление оказывали советские войска. Но это, увы, нисколько не помешало тому, что в первых числах октября на Москву двинулся яростный «Тайфун» — кодовое название объявленного Гитлером решающего наступления. Забыл сказать, что с началом войны я расстался с газетой «Труд» и перешел на постоянную работу в центральную военную газету «Красная звезда», редактором которой был Давид Ортенберг (Вадимов). Поэт Алексей Сурков, автор популярной фронтовой песни «Землянка», написал на него такую эпиграмму: