Десять десятилетий

С течением времени деятельность Аджубея начала выходить за пределы редактирования «Известий», приобретать более широкие масштабы и горизонты. Он стал часто ездить за границу, и там его уже принимали, как неофициального, но весьма влиятельного представителя главы государства, своего рода «принца-консорта» или, как острили в Москве, «принца-комсорга». Его с Радой принимает в Белом доме президент Джон Кеннеди, причем американская печать, с ее пристрастием к деталям, отмечает внешнее сходство собеседников, а также то, что оба были одеты в одинаковые синие костюмы. Супружескую чету из Москвы принимает в Ватикане Папа Павел VI, и примечательно, что в заключение состоявшейся беседы святейший отец произносит: «Да благословит Господь Бог вас и всех, кто вам близок», чем, по мнению опытных комментаторов, благословил также атеиста, материалиста, коммуниста Никиту Хрущева. Алексей Иванович — уже член ЦК. Уже молва прочит его в секретари ЦК по культуре и пропаганде, а по другой версии — в министры иностранных дел. Уже он становится «притчей во языцех», предметом всяческих россказней, сплетен и анекдотов. Даже в силу алфавитного порядка его фамилия всегда привычно стоит первой в перечислениях высокопоставленных лиц партийно-государственной иерархии. Конечно, мне не приходило в голову в какой бы то ни было связи упомянуть, как он с мамой-портнихой приходил ко мне на квартиру. Но в своем величии он относился ко мне вполне благосклонно. На различных редакционных вечерах и мероприятиях он любил усаживать рядом с собой старейших известинцев — писательницу Татьяну Тэсс, Льва Кассиля и меня. И кстати, забавно было видеть на этих вечерах, как в зал два его заместителя под руки вводили его маму Нину Матвеевну, подобно вдовствующей «императрице-матери». Что ж, она вправе была гордиться своим Алешей. А Алексей Иванович спешил ей навстречу и заботливо усаживал на почетное место. Он был примерным сыном.

Припоминаю, как он удостоил своим присутствием кабинет в ресторане «Прага», где я в относительно небольшом кругу друзей отмечал свое шестидесятилетие. Аджубей, естественно, стал центром внимания. Он говорил, как всегда, авторитетно и уверенно, а когда кто-то позволил себе шутливую реплику, то Алексей Иванович резко отреагировал в присущем ему стиле:

— Дайте и мне слово сказать! Я тоже человек!!!

Гость, позволивший себе реплику, сразу прикусил язык.

По окончании банкета мы небольшой компанией поехали ко мне на квартиру. Все мы, не скрою, как принято, выпили, и Аджубей почему-то стал придираться к скромному, интеллигентному Исаю Спектору, администратору театра Вахтангова, мужу нашей приятельницы известной актрисы Юлии Борисовой. И тут Алексей Иванович неожиданно получил непривычный для себя резкий и решительный отпор от Юлии Константиновны. Все были смущены, и мне пришлось вмешаться:

— Друзья мои! Юленька! Алексей Иванович! Не надо ссориться. Что за ерунда! Алексей Иванович, поцелуйте у Юленьки ручку, и будем считать недоразумение недоразумением…

С падением власти Хрущева в октябре 1964 года закончилась и карьера Аджубея. Любопытно, что уже наутро после рокового для Хрущева пленума ЦК в редакцию «Известий» явился Л. Ф. Ильичев с постановлением об освобождении Аджубея от должности редактора. Видимо, ни одной минуты не хотел ждать с этим Брежнев. Надо сказать, что эту катастрофу Аджубей воспринял с достоинством и самообладанием. Он обошел все отделы редакции, прощаясь с сотрудниками, благодаря их за совместную работу, приговаривая: «Ну вот. Теперь я — никто. Простите, если что было не так». Его назначили на мизерную должность — заведующим отделом в редакции ежемесячного журнала «Советский Союз», выходившего незначительным тиражом, главным образом для заграницы. Алексей Иванович Аджубей был, повторяю, незаурядной личностью. Не простой была и его судьба. Он познал и высокие взлеты, и тяжелые времена. Был, как говорится, и «на коне, и под конем». И — таковы парадоксы жизни, что испытание блестящей карьерой и популярностью он, прямо скажем, выдержал не блестяще — обнаружил самодовольство, нескромность, а подчас неуважение к людям. А испытание тяжелой неудачей, крушением смелых замыслов и расчетов перенес мудро и мужественно.

Я уже упоминал, что, будучи редактором «Известий», Аджубей был благосклонен к старым известинцам, в частности, к Татьяне Николаевне Тэсс.