Десять десятилетий

— Но это, к сожалению, невозможно. Уже поздно, и все закрыто.

— О, какая жалость. А мы приехали издалека специально, чтобы посетить это здание. Нельзя ли что-нибудь сделать? Мы будем вам очень благодарны.

— Я очень сожалею, но… Кстати, из какой вы страны?

— Мы из Советского Союза.

— Что? — он смотрит на нас, и лицо его одновременно выражает удивление, недоверие и интерес. — Из Советского Союза? Прямо из Москвы?

— Да, прямо из Москвы.

— Тогда идите за мной.

Мы выходим из вестибюля, и вахтер ведет нас по двору, подробно рассказывая, где находились представительства союзных стран, где размещались караулы, где были расположены тюремные камеры и т. д. Мы подходим к правому крылу здания, и он показывает три больших неосвещенных окна на третьем этаже — окна того самого зала.

— Все это очень интересно, — говорю я, — но нам хотелось бы войти в зал.

Вахтер явно огорчен.

— Ничего не могу сделать. У меня просто нет этих ключей. Но вот что я придумал. Дело в том, что в этот зал туристы не допускаются. Туда можно пройти только по делу, назвав фамилию определенного судебного деятеля — адвоката или прокурора. Я сейчас скажу вам, кто будет завтра присутствовать в суде, и, если вы придете к десяти часам утра…

— Спасибо за любезность, — отвечаю я, — но завтра в десять часов мы уже будем в воздухе по пути в Москву. А сейчас разрешите спросить: сколько вам было лет в сорок пятом году?

— Десять лет.

— А что вы думаете об этом процессе?

Немного помолчав, страж Ландесгерихта говорит:

— Это были очень плохие люди. Они сделали много зла, и дай Бог, чтобы это никогда больше не повторилось. Пусть никогда больше не будет войны между нашими народами.

Наше полное согласие с таким мнением закрепляется московскими сигаретами «Тройка», которые наш собеседник охотно принимает в дар, и, пожав друг другу руки, мы расстаемся.

…В своих воспоминаниях я рассказал о шести разных Германиях, в которых мне довелось побывать: это — кайзеровская Германия, Веймарская Республика, гитлеровская Германия, Германия 1945 года («Бизония»), ГДР и, наконец, ФРГ. Рассказал и призадумался: как обобщить все эти сложные, пестрые, во многом друг другу противоречащие, а иногда и опровергающие впечатления и наблюдения? Как привести их к какому-то «общему знаменателю»? Ведь все-таки речь идет об одной конкретной стране, об одном народе.

Немного досадно, что я ничего не могу сказать о седьмой, нынешней Германии. Я ее не видел. Это не мешает мне отдать должное и, не боюсь сказать, восхищаться страной, которая после двух страшных проигранных мировых войн, в которых народ понес неслыханные материальные и людские потери, сумела всего за три десятилетия стать одной из самых богатых, экономически развитых, благоустроенных и авторитетных держав в Европе. И горько, и обидно, и с трудом объяснимо сравнение ее со страной-победительницей, ставшей после победы над Германией одной из двух мировых «сверхдержав», а теперь не вылезающей из экономического, финансового, политического, нравственного и всяких других кризисов. Какой страшный парадокс…

…А вот о другом европейском государстве. Стране суровой средневековой романтики и высокой проникновенной поэзии, мрачных кровавых придворных тайн и жизнерадостных народных карнавалов. Стране безжалостных мракобесов и благородных гуманистов. Стране бессердечных тиранов и самоотверженных борцов за человеческое достоинство. Стране, о которой вдохновенно писали Шиллер и Пушкин, а в наше время — Лион Фейхтвангер, Эрнест Хемингуэй, Михаил Кольцов. Стране, изощренно соединившей в себе культуру мусульманского, мавританского Востока со строгой, аскетической культурой христианского мира и эклектикой современной цивилизации.

Она раскинулась на равнинах и предгорьях Пиренейского полуострова. Это, конечно, Испания.

Кто из нас не мечтал побывать в Испании, увидеть ее своими глазами, прикоснуться своими руками к древним, овеянным незабываемыми историческими событиями и легендами камням Толедо, Кордовы, Эскориала, Альгамбры, увидеть гордую красоту Мадрида и Барселоны?

Я дождался этого только на склоне лет, в 77-летнем возрасте, выйдя из самолета в мадридском аэропорту. Я — в Испании! Со всех сторон меня обступают настойчивые и неизбежные ассоциации — литературные, исторические, политические и… личные, о которых я еще скажу. И неизбежно возникают образы великих испанцев, знакомые еще со школьной скамьи — это и Сервантес с его бессмертными Дон Кихотом и Санчо Пансой, это Веласкес и Гойя, Пикассо и Эль Греко. Это, если хотите, и зловещие, но неотделимые от истории страны фигуры короля-изувера Филиппа II и даже мятежного генерала-фашиста Франко. Это, несомненно, и Пасионария — Долорес Ибаррури, и лидер немало испытавшей бед испанской компартии, трагически погибший Хосе Диас. Все это — ИСПАНИЯ.

Рассказ о всех моих испанских впечатлениях занял бы слишком много места, и я ограничусь отдельными впечатлениями.