Десять десятилетий

Утром в город одновременно вошли со стороны Печерска деникинцы группы генерала Бредова, со стороны Демиевки — галицийские части Петлюры. Однако в тот же день к вечеру петлюровцы были вытеснены из города деникинцами. Киев полностью занят Добровольческой армией. Для меня настало тревожное, беспокойное время. Все четыре месяца деникинской власти в Киеве надо мной висел дамоклов меч разоблачения моей работы в Наркомвоене Украины под сенью благородного лозунга «Мир хижинам — война дворцам». Четыре месяца, выходя из дома, я внимательно оглядывался, чтобы не попасться на глаза какому-нибудь свидетелю той поры. И однажды, когда я читал наклеенную на стене газету с очередной военной сводкой, кто-то схватил меня за плечо. Обернувшись, я невольно вздрогнул: передо мной стоял деникинский офицер с трехцветным «добровольческим» шевроном на левом рукаве, с шашкой на боку и револьвером у пояса. В первую секунду я решил, что меня арестовали, но сразу же узнал в офицерике своего сверстника по белостокской «реалке», взбалмошного и чудаковатого Сережку Бабкина. Он, видимо, страшно довольный, что предстал передо мной в столь эффектном обличье, всячески рисовался и изображал воинственный пыл.

— До Москвы дойдем! — лопотал он. — Ты знаешь, Борька, какой у нас в армии дух!

— Дух? — осторожно сказал я. — Да, дух чувствуется. Но объясни мне, пожалуйста, Сережка, зачем ты, собственно, пошел в добровольцы? Ты, значит, за то, чтобы снова были царь, полиция, старый режим?

— При чем тут царь? — поморщился Сережка. — Все это чепуха и болтовня. Дело в принципе: я — за частную собственность. Моя фабрика, что хочу, то и делаю. Хочу — держу рабочих, не хочу — выгоняю!

Я посмотрел на Бабкина с некоторым удивлением.

— Подожди, Сережа, — сказал я. — Что ты мелешь? Какая фабрика? Насколько я помню, твой папаша служил в городской больнице, и никакой фабрики я у вас что-то не заметил.

— Это не важно, — ответил он с легким раздражением. — Я ведь объясняю тебе, что тут дело принципа. А ты что? Сочувствуешь большевикам?

Я промолчал, мы расстались довольно холодно и, как я думал, навсегда. Однако мне еще раз довелось примерно месяца через полтора увидеть Сережку Бабкина. Боже, как он слинял… Хотя на его погонах прибавилась намалеванная химическим карандашом звездочка, обозначавшая производство Сережки в прапорщики Якутского полка Добровольческой армии, но прежнего лихого «принципиального» вояку трудно было узнать! Угрюмо, вполголоса рассказывал он об омерзительных нравах белогвардейщины, о грабежах и расстрелах, о том, сколько натерпелся он от матерых деникинцев-монархистов, третировавших его как «плебея», и о прочих прелестях, на которые у него открылись глаза. Он как-то ухитрился выхлопотать себе отпуск и уехал на юг, в Ростов, с твердым намерением смыться из разлагающейся Доброармии. Сообразительная «крыса» покидала деникинский корабль, хотя он еще не производил впечатления тонущего. Напротив! Огромным пузырем вздувается линия фронта на карте России. Деникинская печать полна торжества. Курск взят. В оперативных сводках белого штаба горделиво появилось Орловское направление. Деникин идет на Москву, а Юденич под стенами Петрограда, падение которого предвкушается белогвардейцами с часу на час. Одна киевская газетка, не утерпев и желая выскочить первой, печатает соответствующие такому событию стишки, заканчивающиеся восторженными строчками:

Под пушек гром и клич победный
Могучий зазвенел металл —
И у сената Всадник Медный
Вторично змия растоптал!

Киев — глубокий тыл Деникина. И вдруг… Хорошо знакомые картинки перехода власти из рук в руки: бледные офицеры с чемоданами бешено подгоняют испуганных извозчиков, куда-то со страшным топотом мчатся верховые, с лязгом закрываются железные ворота домов, неуклонно нарастая и приближаясь, трещат винтовочные залпы и пулеметные очереди. Что сие означает?

Долго тянется тревожная ночь, а к утру на улицах появляются бойцы с красными звездами на фуражках. Но бой не утихает. Он продолжается второй день и вторую ночь, третий день и третью ночь. Наконец все смолкает. Рано утром по мостовой осторожное цоканье копыт. Выглядываем из ворот: деникинцы…

Что же произошло? Каким образом у Киева очутились красные войска? Как удалось деникинцам так быстро вернуть себе город? Позже выяснилось, что отряд Красной армии под командованием И. Якира и Я. Гамарника, окруженный белыми в районе Одессы, пробивался на север, на соединение с основными силами Красной армии. Совершая этот поистине эпический поход с непрерывными боями, опрокидывая и расшвыривая отряды деникинцев и петлюровцев, южная группа в первых числах октября приблизилась к Киеву и ворвалась в город.