Десять детей, которых никогда не было у госпожи Минг

С этими словами она закрыла глаза и уснула.

Я закончил свои дела, и мне следовало возвращаться во Францию.

С каждым моим посещением я видел, что раны госпожи Минг зарубцовываются, синяки рассасываются, она меньше страдает. Накануне отъезда Тинг Тинг пообещала регулярно посылать мне известия о матери. Так что улетал я успокоенный.

В самолете я впервые не испытал своей привычной амнезии; напротив, весь полет я пережевывал все, что мне довелось пережить в Гуандуне: свои мысли, тревоги, ограниченность, — все, с чем столкнулся. На этот раз я увозил с собой свою китайскую индивидуальность.

В аэропорту «Шарль-де-Голль», когда я забирал свой прибывший со скоростью улитки по движущейся ленте багаж, на экране мобильника высветилось сообщение от Ирэн:

«Если тебе интересно, сегодня утром ребенок появился на свет».

Спустя час я уже обнимал Ирэн и склонялся над колыбелью, в которой пускал пузыри крохотный мальчуган.

Он посмотрел на меня, я посмотрел на него: пакт был заключен мгновенно.

Я обернулся к Ирэн, схватил ее руку и прошептал ей на ухо:

— Если захочешь, я заберу себе мать и ребенка.

— Что ты сказал? Но…

— Я без лишних вопросов забираю мать и ребенка.

— Не горячись. Надо удостовериться. Проведем генетическую экспертизу…

— Стоп! Ты сумасшедшая… Вообрази, вдруг мне скажут, что это не мой! Была не была! Слишком поздно! Неужели я смогу разлюбить этого человечка?

Мои губы прижались к губам Ирэн, чтобы заглушить ее удивление, и, желая на протяжении следующих двух тысяч шестисот лет никогда не менять своего решения, я добавил:

— Истина всегда заставляла меня сожалеть о неопределенности.