Десять дней в сумасшедшем доме (ЛП)

С течением времени состояние мисс Тилли Мэйард становилось все хуже. Она постоянно мерзла и не могла есть предлагаемую пищу. День за днем она пела, чтобы поддерживать в себе хорошие воспоминания, но, в конце концов, медсестра запретила ей. Я разговаривала с ней каждый день и с прискорбием видела, как стремительно она слабеет. Наконец, она впала в заблуждение. Она стала думать, что я пытаюсь выдать себя за нее, и что люди, которые приходят, чтобы увидеть Нелли Браун, на самом деле были ее друзьями, ищущими ее, но я неким образом обманывала их, заставляя их верить, что я — искомая девушка. Я пыталась разубедить ее, но это оказалось невозможно, так что я перестала общаться с ней, боясь, что мое присутствие только вредит ей и питает ее фантазии.

Одной из пациенток, миссис Коттер — симпатичной хрупкой даме, — однажды на прогулке показалось, что по дорожке вдалеке идет ее муж. Она покинула колонну, в которой шла, и побежала навстречу ему. За это ее отправили в одиночную палату Ретрита. После она рассказывала:

— Одно воспоминание об этом может свести меня с ума. За то, что я плакала, медсестры били меня ручкой от метлы и садились на меня, чем повредили меня внутренне, и теперь я не смогу оправиться. Потом они связали меня по рукам и ногам и, накинув простыню на мою голову, туго закрутили ее на горле, чтобы я не могла кричать, и так опустили меня в ванну с ледяной водой. Они удерживали мою голову в воде, пока я не утратила силы и не потеряла сознание. В другой раз они держали меня за уши и били головой об пол и о стену. Еще они вырывали мои волосы с корнями, так что теперь я не смогу их отрастить.

Миссис Коттер показывала мне доказательства своего рассказа — вмятину на затылке и голые участки кожи там, где были вырваны пряди волос. Я передаю ее слова так точно, как могу:

— Со мной обращались еще не так плохо, как с некоторыми другими, но мое здоровье подорвано и, даже если я выйду отсюда, я всегда буду болеть. Когда мой муж узнал, что со мной делали, он пригрозил, что вынесет это на суд общественности, если меня не переведут обратно, так что меня вернули сюда. Сейчас со мной все в порядке. Весь прежний страх оставил меня, и доктор пообещал, что разрешит моему супругу забрать меня домой.

Я познакомилась с Бриджет МакГиннесс, которая в то время казалась вполне разумной. Она рассказывала, что ее перевели в четвертое отделение, к «женщинам на веревке».

— Побои, которые я получала там, были ужасны. Меня брали за волосы и окунали в воду, пока я не начинала захлебываться, душили и били ногами. Медсестры заставляли тихих пациенток дежурить у окон, чтобы предупреждать их, когда зайдет какой-нибудь доктор. Жаловаться врачам было бесполезно, они всегда отвечали, что все это — плоды наших больных умов, и, кроме того, нас били за то, что мы им рассказывали. Медсестры опускали пациенток в воду и угрожали, что позволят им умереть, если те не пообещают ничего не говорить врачам. Мы все обещали, потому что понимали, что доктора нам не помогут, и нам оставалось лишь делать все, чтобы избежать наказаний. Из-за того, что я разбила окно, меня перевели в Лодж, худшее место на острове. Там жутко грязно, и стоит просто невыносимая вонь. Летом помещение заполняется мухами. Еда еще хуже, чем в других отделениях, и вся посуда оловянная. Решетки не снаружи, как в этом здании, а внутри. Многие спокойные пациентки удерживаются там годами, потому что медсестры поручают им уборку. Помимо всех избиений, которым меня подвергали, сестры однажды вставали на меня ногами и сломали мне два ребра.

— Во время моего нахождения там привезли красивую девушку, которая страдала недугом и сопротивлялась тому, чтобы ее оставляли в грязном месте. Однажды ночью сестры схватили ее и, избив, удерживали без одежды в ледяной ванне, а потом бросили на ее койку. Наутро девушка была мертва. Доктора решили, что она умерла от конвульсий, и никто не стал разбираться в этом.

— Они делали так много инъекций морфина и разных химикатов пациенткам, что те буквально сходили с ума. Я видела, как больные мучились от дикой жажды из-за действия веществ, но медсестры отказывали им в питье. Я слышала, как одна женщина всю ночь умоляла о глотке воды, но никто не дал ей попить. Я сама просила воды до тех пор, пока мое горло не становилось таким сухим, что я не могла говорить.

Я сама видела подобное в седьмом отделении. Пациентки просили дать им попить что-нибудь перед сном, но сестры — мисс Харт и другие, — отказывались открыть ванную, чтобы те могли утолить жажду.

Глава 15 Случаи из жизни сумасшедшего дома