Десять искушений юного публиканта

Автор зачастую совершенно не врубается до седых волос и беса в ребре, что книга ассоциируется у читателя не с издателем, не с художником, не с аннотатором-редактором-корректором – а с ним-любимым. И даже если автор будет потом рассказывать группе друзей в фэндоме, что, мол, это не я виноват, это козел-художник нарисовал, это идиоты-аннотаторы написали, это сволочи-редакторы зарезали без ножа, а название изменил сукин сын выпускающий редактор из каких-то дурацких соображений – не поможет, братец. Да, об этом можно рассказать друзьям. Можно даже встать в позу на просторах интернета. Но у каждого книжного киоска не встанешь, чтобы комментировать эти проблемы каждому отдельному читателю. Извините, но уникально красивая девушка, отвратительно одетая, дурно пахнущая и немытая не вызывает романтических чувств. Книжка воспринимается читателем В КОМПЛЕКСЕ! И пусть потом бедняга-автор не плачется, что, мол, понимаете, на обложке художник изобразил идиота в скафандре, а я писал о большой и чистой любви… Ах, этот художник, он ведь даже не читал мою нетленку!

Да, художник не читал. И не будет читать без лишнего напоминания. Потому что ты, родной, не почесался доказать издателю, КАК надо рисовать обложку к ТВОЕЙ книге. Рискуя испортить отношения? – да, в определенном смысле. Но все беды книги ложатся на автора, хочет он этого или нет. Ошибки редактора и корректора, бред аннотатора и все прочее. А кричать в интернете: «Ребята, это ОН все испортил! Это ОН меня заредактировал!»… Добрый наш, это ты кому объясняешь? Это ты себе объясняешь, да еще десятку друзей. Пусть даже сотне. А тираж какой?! – десять тысяч! Вот девять тысяч девятьсот читателей первого тиража запомнят: ты неграмотный автор с корявым текстом, жуткой аннотацией, бредовой обложкой и кривыми иллюстрациями.

Просим любить и не жаловаться.

Гнусная аннотация? Братцы, это ведь К ВАМ аннотация. Это не «дурак аннотатор придумал», это он кратко излагает для читателя содержание ВАШЕЙ книги. И что за дурь там написана – так это про вас. Возьмите и напишите аннотацию сами. Да, это отнимает время. Иногда кучу времени. И убедите издателя, пусть не с первого – с третьего раза поставить вашу собственную аннотацию, доказав, что она увеличит продаваемость.

Аляповатое оформление? Надо драться за оформление. Нас тоже начинали издавать так, что до сих пор страшно смотреть. Мы дрались за каждую обложку, мы приводили своих художников, графиков и «цветников», спорили, убеждали, постепенно добившись своего. Да, запомните: вас за это не будут любить. Вас будут уважать. Чувствуете разницу? Пусть нас любят дома родственники и друзья. Пусть нас любит читатель. А на работе издатель вас должен уважать. Иначе вас будут любить с изрядной долей презрения: за что уважать человека, который на все согласен?! Вплоть до ужасающей верстки. Кто из вас, дорогие авторы, не помнит пункт подписанного вами же договора: «Автор обязуется читать корректуру в такие-то сроки»? И кто из вас это делает?

Верстка – это художественное оформление текста книги. Размер кегля, межстрочное расстояние, заставки-концовки, виньетки-вензеля… Ну, кому нравятся книги с огромным межстрочным расстоянием, «висячими строками», четырнадцатым кеглем для слепых, с кошмарными полями? А это ваши и только ваши книги.

Издаем крохотные «романчики» сольными томами? Гонорар выращиваем? А у читателя складывается ощущение: «Мне текста не додают!» Ибо это ваша тоненькая книжка за его толстые деньги. И вы читателя не переубедите, хоть весь интернет потом наизнанку выверните.

Мы уже не говорим о том, что смена названий категорически разрушает авторский замысел. Без ложной скромности заметим, что сами в свое время отказывались от таких штучек, будучи еще никому не известными авторами. Вот недавно у Сергея Герасимова вышел чудесный роман. В оригинале он назывался «Помни о микротанцорах!». Издатель изменил название на «Герои чужого сна». Само по себе название тоже достаточно неплохое, но, во-первых, оно хуже первоначального, а во-вторых, значительно хуже соотносится с содержанием книги. Первое же название было концептуальным. И кто теперь об этом знает, кроме близких знакомых писателя?

Но давайте перейдем к третьему искушению.

ЖИВОСТЬ ХАРАКТЕРА

Адвокат: Автор сообщает во всеуслышание: «У меня много друзей. И поэтому моя авторская работа ускоряется. О, счастье! Редактуру я отдаю редактору. Ошибки, опечатки пусть исправляет корректор. Технические-исторические-географические детали мне в клюве несут приятели-ученые. А ляпы мои пусть ловят бета-тестеры. Вчера я сбросил свою новую книгу в сеть, и теперь жду выводов оных бета-тестеров.»

Аж дрожь по телу: бета, значит, тестеры. Это кто такие? Илья Эренбург тебе тексты правит?! Булгаков? Роджер Желязны?