Десять историй о любви (сборник)

Тварь смотрела на него, приподняв массивную треугольную голову, и явно готовилась к броску. Максимум, что он встречал из рептилий до этого, были милые домашние черепашки и безобидные ужики в подмосковных лесах. Сейчас перед ним клубилось кольцами настоящее чудовище с канала «Дискавери». Что с ним делать, когда оно не в телевизоре, а в трех метрах от тебя, Гуляев не знал. Он застыл на месте с одной тоскливой даже не мыслью, а странным ощущением, что его здесь нет, и все это его не касается, в то время как органы чувств лихорадочно выхватывали детали происходящего, словно препарировали ситуацию, и Гуляев с неожиданной для себя точностью вдруг фокусировался то на трещине в камне, то на змеином зрачке, никчемно разглядев, что он узкий и вертикальный, как у драконов, которых рисуют в голливудских мультфильмах.

– Отойди назад, – прозвучал откуда-то сверху голос на английском. – Опусти руку.

Гуляев не оторвал взгляда от шипевшей змеи, но осознал, что правая его рука была вскинута над головой.

– Опусти… руку, – повторил голос. – Медленно.

Гуляев, минуту назад уже переставший дышать, начал опускать руку и одновременно выдыхать распиравший его легкие воздух. Рука опускалась так плавно и так невесомо, как будто он был под водой. Вообще, все происходившее было каким-то глубоководным.

Следившая за рукой змея синхронно тоже начала опускать голову, как будто была напрямую связана с этой рукой, и черный раздвоенный язык перестал вылетать молнией у нее изо рта.

– Два шага назад, – негромко скомандовал голос.

Гуляев, подобно теням давно ушедших обитателей этой гробницы, неслышно отступил в самый угол. Змея помедлила еще секунду, а затем скользнула в темное отверстие справа от нее, ведущее, очевидно, еще глубже в царство мертвых.

Наверху зашуршало, и на раскаленные плиты усыпальницы сухим ручейком осыпался белый песок. Песчинки в неподвижном воздухе струились ровным узким потоком, словно в перевернутых кем-то гигантских песочных часах. Следом упали несколько сухих веточек и мелких камней. Гуляев оторвал от них взгляд и наконец посмотрел наверх, но, кроме пары ног в спортивных штанах, ничего в проеме разобранного свода не увидел. Он слишком глубоко отошел в угол.

– Иди сюда, – сказал голос. – Не стой там… Ты где?

Продолжая коситься на темное отверстие, в котором исчезла змея, Гуляев по стеночке, шаг за шагом дошел до лестницы, а дальше взлетел по разбитым ступеням проворнее, чем те пыльные голуби. Наверху под палящим солнцем его встретил насмешливый взгляд.

– Испугался?

– Не то слово, – ответил Гуляев почему-то на родном языке.

– Русский? – улыбнулся спасший его человек. – Здесь русских не очень много. В основном в Лимассоле. В Пафос не приезжают.

Он произнес эту тираду по-русски, но Гуляев не успел удивиться. Вернее, успел, но – другому. Он удивился тому, что его ноги вдруг перестали ему принадлежать и повели себя независимо от его сознания и воли. Вместо того, чтобы послушно поднести его тело к стоявшему на краю зияющей гробницы человеку, они самовольно согнулись и уронили Гуляева на пересохшие побеги каких-то невысоких колючих растений. Беспомощно пошарив руками в пыли вокруг себя, он попытался встать, однако ноги были заняты совсем другим. Они противно дрожали, и дрожь от них передавалась всему телу.

– Извините, – выдавил Гуляев, повернув голову в сторону человека на краю усыпальницы.

– Все в порядке, – сказал тот и с легким звоном положил на землю старенький велосипед, который придерживал за руль.

Подойдя к сидящему на сухой траве Гуляеву, человек присел перед ним на корточки.

– Вы из Москвы? – спросил он. – Я там учился. Университет имени Патриса Лумумбы.

– А я там преподавал, – Гуляев вздохнул и потряс головой, пытаясь прийти в себя. – Правда, недолго…

– Повезло вам.

– Да чего уж там. Обычный университет.

Человек улыбнулся:

– Я про змею… Это гюрза. Очень опасно.

Гуляев кивнул и постарался сфокусироваться на человеке. Все вокруг куда-то плыло. Сидевший перед ним на корточках мужчина тоже слегка расплывался. Несмотря на жару, он был одет в плотную куртку защитного цвета с маскировочными пятнами, спортивные штаны и белые кроссовки на босу ногу. Судя по очень загорелому и почти голому черепу, мужчине было лет пятьдесят – может, чуть больше. По-русски он говорил практически без акцента. Голос у него был слегка хрипловат.

– Странно, что она свалилась туда, – махнул он рукой в сторону открытой гробницы. – Проснулись они уже давно. А эта какая-то сонная…

– Я бы так не сказал, – выдавил трудную улыбку Гуляев. – Мне она показалась… вполне бодрой.

Мужчина покачал головой:

– Нет, она бы туда не упала. Они после спячки всегда немного такие… Медленные. Поэтому часто гибнут. Птицы их убивают, люди. Потому что холодная кровь. Некоторые самцы, чтобы быстрее согреться, начинают пахнуть как самки.

– Зачем?

– Другие самцы приходят и вокруг них обвиваются. Большой бывает клубок. Штук по сорок, по пятьдесят. Горячие все – про любовь думают.

Мужчина обеими руками показал размеры змеиного клубка, и Гуляева слегка замутило.

– Ужасно… – пробормотал он.