Десять карат несчастий

Молодец! Что еще сказать? А тут Самойлов выкрал камешек и убрал уголовника. Может, Денис его за этим черным делом застал? Или они вдвоем работали, а делиться Владик не захотел? Теперь, чтобы избежать разборки с Кустариным, который внезапно может нагрянуть из Ганновера за бриллиантом, он через меня хочет уничтожить Ангелину и отвести подозрения от себя. Чем не вариант? Или подвеска действительно получена в наследство, ее украл кто-то неизвестный; или, например, все тот же Свиридов; а на Владика Самойлова покушался кто-то посторонний, и он неправильно понял сообщение на автоответчике… Сколько еще может быть вариаций на предложенную тему? В общем, голова шла кругом.

Когда наконец Ангелина оставила меня одну, я решила съездить домой, чтобы проверить, все ли в порядке. К тому же оттуда я могла напрямую наблюдать за миссис Визаж вместе со Свиридовым. Но дома меня подстерегала неприятная неожиданность: видеосвязь с резиденцией Ангелины оказалась нарушенной, видимо, кто-то обнаружил камеру. Или после моих визитов Свиридов догадался обыскать квартиру. Может, сам заметил, а может, Регина донесла, что я возле дома околачивалась, или Валера с консьержкой. Наследила я, конечно, основательно, но факт оставался фактом: пропала моя аппаратура.

Следующим номером программы предполагалось наведаться на Владькину работу. Но мне не хотелось тратить время впустую. Я сконцентрировала все свои мысли на этой проблеме и сделала магический бросок. Чудесные косточки ровным рядом легли на полированной поверхности моего журнального столика. Комбинация 4+18+27 расшифровывалась так: «И все-таки все тайное рано или поздно становится явным».

«Очень интересно, — заметила я. — Неужели и во Владькиной работе есть темная сторона?» Я заторопилась в городскую клиническую больницу. Пришлось захватить с собой халат и сменную обувь. У гардеробщицы я спросила, где находится хирургическое отделение.

— А ты что, к родственнику? — поинтересовалась она.

— Ага, — соврала я, не покраснев.

Она объяснила мне, как найти нужный корпус. С детства не люблю школы и больницы. Эти учреждения всегда вызывают во мне море неприятных эмоций. С трудом мне удалось отыскать заведующую хирургией. Ей я сказала, что хочу устроиться санитаркой. Она оглядела меня с ног до головы придирчивым взглядом и пригласила в свой кабинет.

— Вы знаете, что зарплата небольшая? — спросила она. — А работа довольно грязная и тяжелая?

Я согласно кивнула головой, хотя имела довольно смутное представление об этом роде деятельности, а тем более о размерах его оплаты, но догадалась, что заведующая говорит правду: у входа в больничное здание висело несколько объявлений, смысл которых сводился к тому, что в стационар требуются санитарки.

Заведующая представилась мне Тамарой Николаевной, и я тоже не стала ничего изобретать, назвавшись своим настоящим именем.

— Вы хоть осмотритесь здесь, — предложила Тамара Николаевна. — Если надумаете к нам устроиться, пишите заявление и поднимитесь к главному врачу. Он подпишет, и я поставлю вас в график.

— А здесь как, сутками работают? — задала я не праздный вопрос.

Тамара Николаевна показалась мне вполне милой женщиной. Еще бы, сама изъявила желание познакомить меня с девочками.

— Нет, — ответила она, — по двенадцать часов.

Я вышла из ее кабинета с твердым намерением опросить весь коллектив. Однако не знала, к кому первому подобраться. Вряд ли кто-то из врачей захочет откровенничать о своем коллеге с незнакомой девушкой.

«Теряешь квалификацию», — заявил внутренний голос. И тут мне на помощь пришла Тамара Николаевна. Видимо, она заметила мою растерянность и, не желая потерять потенциального сотрудника, окликнула молодую женщину в зеленой пижаме.

— Это Валя, — сказала она мне, а потом обратилась к ней: — Покажи, пожалуйста, девочке, как мы тут работаем.

Валя не заставила себя упрашивать, язык у нее оказался подвешен не хуже Светкиного, только моя подруга значительно выигрывала у этой санитарочки уровнем интеллекта. После пяти минут разговора с ней я никак не могла определиться, то ли эта особа просто наивная, то ли патологически глупая. В принципе, она не давала мне и слова вставить. Особенно ее интересовало мое семейное положение. Показывая ординаторскую, Валя поведала мне во всех подробностях о том, как сумела женить на себе Володю. В сестринской я уже знала, каким образом эта чета распределяет свой семейный бюджет. В оперблоке Валя заставила меня надеть бахилы и, пока я с трудом проделывала эту манипуляцию, объяснила мне, как она лечит варикозное расширение вен. За чаем Валя кормила меня вареньем собственного приготовления.

— Угощайся, пожалуйста, — просила она, — а то мне банку надо освободить. Все равно придется выбрасывать.

Мне осталось только благодарить и давиться вареньем. Давно я так не уставала от длительного общения.

— А как у вас коллектив? — поинтересовалась я.

— Хороший, — ответила Валя, — только врачи пристают, особенно по ночам.

— Надо же? — изумилась я. — И ты такое позволяешь?