Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935–1945 гг.

Преждевременная сепаратная сдача Гамбурга в конце апреля стала бы серьезной ошибкой. Но если бы задача перевозки беженцев и размещения их на территории Шлезвиг-Гольштейна была выполнена, ситуация в корне изменилась бы. Поэтому после решения вопроса с беженцами у меня не было намерения настаивать на продолжении сопротивления. Но в тот момент представлялось жизненно важным задержать англичан на Эльбе, чтобы территория за ней оставалась в наших руках. Также было крайне важно, чтобы англичане не захватили мосты через Эльбу в Гамбурге, а линия их обороны была отодвинута как можно дальше на юго-запад, чтобы спасти город и его жителей от уличных сражений. Приказы фельдмаршала Буша, главнокомандующего на северо-западе, основывались именно на этих соображениях.

Исходя из изложенного, было необходимо предоставить в распоряжение военного командования Гамбурга (генерал-майор Вольц) как можно больше воинских частей для обороны города. В порту в это время находилось несколько команд подводных лодок, которые больше не выходили в море. Моряков одели в серую полевую форму и тоже направили в распоряжение Вольца. Последний сформировал из них противотанковый батальон под командованием Кремера, Пешеля и Тетера. Я был уверен в высоких боевых качествах подводников, но тем не менее сомневался, справятся ли они с совершенно непривычными задачами военных действий на суше. Генерал Вольц использовал этот батальон вместе с подразделениями полиции и военно-воздушных сил для проведения серии мастерски спланированных диверсионных операций. Они проникли на территорию, уже оккупированную англичанами к юго-западу от Гамбурга, и в период с 18 по 20 апреля уничтожили 40 британских танков и бронетранспортеров. По сообщению генерала Вольца, немалый вклад в общий успех внесен батальоном Кремера. В результате этих серьезных и совершенно неожиданных потерь англичане на некоторое время приостановили наступление на Гамбург, чего мы и добивались. Город не подвергался прямым атакам до тех пор, пока последующее развитие событий не сделало его капитуляцию оправданной.

23 апреля ситуация с военным командованием на севере Германии несколько прояснилась, во всяком случае, насколько это касалось меня. Гитлер решил остаться в Берлине. Верховное главнокомандование перебазировалось из столицы в Рейнсберг. Это означало, что оперативное командование в Северной Германии оставалось в руках Гитлера, а верховное главнокомандование осуществлялось генерал-фельдмаршалом Кейтелем и генерал-полковником Йодлем. Моя деятельность ограничивалась организацией перевозок по Балтийскому морю и оказанием всемерной помощи беженцам.

28 апреля я выехал из Плоена в Рейнсберг. Я хотел точно узнать, какова ситуация на Восточном фронте. Дороги из Плоена в Рейнсберг были забиты идущими беженцами, грузовиками с ранеными солдатами и гражданскими лицами. Бесконечный поток измученных людей двигался на запад. Британские и американские самолеты обстреливали места скопления транспортных средств, при их приближении крестьяне на полях бросали работы и прятались. Во время таких обстрелов много беженцев было убито.

Добравшись до ставки верховного главнокомандования, я обнаружил там Гиммлера. После совещания он завел разговор о преемнике Гитлера, если последний будет убит в Берлине. Он спросил, как я отнесусь к тому, что он станет главой государства, если, конечно, такова будет воля Гитлера. Я ответил, что в данной ситуации самое главное – не допустить наступления хаоса, который непременно приведет к дальнейшему кровопролитию, поэтому лично я буду служить любому законному правительству своей страны.

Что касается военных аспектов, после совещания стало понятно, что наша армия на Висле не сможет долго сдерживать натиск русских, поэтому не приходилось сомневаться: скоро мы потеряем Мекленбург. И я еще более укрепился в своем мнении, что должен сделать все возможное, чтобы ускорить эвакуацию гражданского населения – и морем, и по суше.

На совещании также стало ясно, что вопрос о централизованном управлении в Германии в будущем даже не стоит на повестке дня. Невозможно осуществлять управление страной, оставаясь в тесных помещениях берлинского бункера. Правда, телефонная связь с бункером действовала. А у меня имелся собственный вполне надежный канал связи, обслуживаемый военно-морской разведкой, на котором мы использовали секретный код, не известный больше никому. Любая информация, полученная по этому каналу, была гарантированно достоверной. Но в Берлине ничего подобного не было, поэтому составить для себя четкую и полную картину происходящего Гитлер и его приближенные не могли.