Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935–1945 гг.

6. Войска в Восточной и Западной Пруссии поддались под натиском превосходящих сил русских. Фронт в Курляндии еще держится, но у нас нет топлива и боеприпасов, чтобы отправить туда. Поэтому развал этого фронта, так же как фронтов, удерживаемых Шёрнером и Рендуликом, – это вопрос времени. Флот делает все возможное, чтобы эвакуировать как можно больше людей из Курляндии и Пруссии.

7. Восточная Фрисландия и Шлезвиг-Гольштейн, расположенные на северо-западе Германии, пока не заняты противником. Однако там недостаточно войск, чтобы сдержать ожидаемое наступление. Поэтому дивизии из Восточной Фрисландии и те, что находятся к западу от Эльбы, срочно перебрасываются в Шлезвиг-Гольштейн, чтобы удержать хотя бы этот район. То, что наших сил недостаточно даже для этой ограниченной цели, стало очевидно уже 2 мая, когда противник форсировал Эльбу в районе Лауенбурга и сразу же вышел к Балтийскому морю в Любеке и Шверине.

8. Голландия, Дания, бискайские порты и Дюнкерк все еще в руках немцев, на этих территориях пока все спокойно.

9. Миллионы гражданских беженцев, особенно на севере Германии, бегут на запад, опасаясь прихода русских.

10. Продолжая поддерживать перевозки по Балтийскому морю и морское сообщение с Норвегией, потерпели большой урон в надводных кораблях – торпедных катерах, минных тральщиках, эскортных судах. Из крупных кораблей остались невредимыми только „Принц Эйген“ и „Нюрнберг“. Подводный флот живет в ожидании возобновления подводной кампании – с мая начнут поступать новые подлодки.

11. Активность военно-воздушных сил постоянно снижается – не хватает топлива».

Правильно оценив изложенные факты, можно было сделать только один вывод: война проиграна. Поскольку не было никакой возможности улучшить положение Германии политическими средствами, глава государства был обязан предпринять единственный шаг – как можно скорее прекратить военные действия, чтобы положить конец кровопролитию.

На такой оценке ситуации я построил план своих дальнейших действий. Союзники, как я уже неоднократно отмечал, настаивали на безоговорочной капитуляции на всех фронтах. Однако всеобщая безоговорочная капитуляция, которая оставила бы в руках русских немецкие армии на Восточном фронте, была как раз тем, что я намеревался всячески оттягивать. Я стремился, чтобы Восточный фронт максимально приблизился к демаркационной линии, отделяющей русскую территорию от зоны оккупации англичан и американцев, в этом случае появлялась возможность эвакуировать как можно больше людей на территорию западных союзников. Постоянно имея в виду именно это, я распорядился, чтобы перевозки людей морем выполнялись в первую очередь, используя для этой цели любые корабли. Меня особенно заботил вывод центральной группы армий фельдмаршала Шёрнера. Делалось все возможное, чтобы вывезти морем войска из Пруссии. 9-я и 12-я армии находились в относительной близости к демаркационной линии. Это могло их спасти. Однако центральная группа армий занимала позиции на восточной границе Чехословакии – от американского фронта ее отделяла целая страна. На совещании 1 мая я сказал, что, по моему мнению, армии Шёрнера должны оставить позиции, которые они, следует отметить, держали достаточно твердо, и отходить в сторону американского фронта. Им следует двигаться в юго-западном направлении, чтобы, когда будет подписана капитуляция, они находились достаточно близко к американцам, чтобы те приняли их как военнопленных. Однако верховное командование в лице Кейтеля и Йодля выдвинуло возражения против моего плана. Они считали, что, если центральные армии покинут свои позиции, за ними хлынет лавина русских войск.

Я остался при своем мнении, но не стал спорить с генералами и отложил издание приказа о выводе войск. Чтобы услышать мнение на этот счет самого Шёрнера и его начальника штаба генерал-лейтенанта Натцмера, я вызвал обоих в Плоен.

Кроме того, меня очень беспокоил вопрос о судьбе оккупированных нами стран – Дании, Норвегии и Голландии. По согласованию с Шверин фон Крозигком я отвергал все предложения сохранить их, чтобы впоследствии иметь возможность выторговать уступки у врага. Учитывая окончательность нашего поражения, у противника не было никаких поводов предлагать какие-либо уступки в обмен на оккупированные территории, которые в любом случае вскоре перешли бы к нему. Я считал, что в первую очередь должен предотвратить в этих странах кровопролитие, выступления местного населения и подавление их оккупационными войсками. Иными словами, я стремился найти наилучший способ их мирной и упорядоченной сдачи. Поэтому 1 мая я вызвал в Плоен гаулейтера Чехословакии Франка, рейхскомиссара Голландии Зейсс-Инкварта, рейхскомиссара Тербовена и генерала Боеме из Норвегии, а также наших представителей в Дании доктора Беста и генерала Линдемана.

Чтобы эвакуировать гражданское население и солдат с Восточного фронта на нужные позиции на западе, нужно было еще 8–10 суток. Я должен был сделать все возможное, чтобы отсрочить капитуляцию русским на этот срок.