Десять лет на острие бритвы

В января меня вызвали в Челябинский обком партии для рассмотрения моего дела. Вел заседание старый большевик Маркус. Мне хорошо запомнились его слова, когда зашел разговор о происхождении: «Ну и что из того, что он из дворян. В Польше почти каждый поляк дворянин, а в Грузии, например, каждый пятый чуть ли не князь. Тут дело не в дворянстве и не в чуждом элементе, наши товарищи явно перегибают в этих вопросах. Дело в том, что из себя представляет данный товарищ. Отзывы о его работе, как из Магнитогорска, так и с места, где он работает сейчас, самые положительные». Решение Агаповского райкома было отменено. Меня восстановили в партии. Вернулся в Орлов Лог в самом хорошем настроении. Эта была самая большая радость в моей жизни. Этому обрадовались и товарищи по службе. В 1937 году намечалась еще более интересная работа — производить вскрышу карьера комбинированным методом — размыв грунта мониторами, а транспортировку его землесосом по трубопроводу в отстойник на расстояние около километра. Начали работать в апреле, а в мае я пришел к выводу о необходимости вести разработку грунта одновременно, сочетая размыв и песчаного, и глинистого. Глина, мешаясь с песком, его как бы смазывала, облегчая транспортировку по трубам, благодаря чего можно было повышать консистенцию пульпы с 1:10 проектных до 1:6–1:7, даже иногда до 1:5. Правда, это вызывало значительный нагрев электромотора, тогда переходили на резервный землесос, ускоряя охлаждение первого вентилятором. В одном из номеров журнала «Россия» появилась статья начальника гидромеханизации ГУЛАГА НКВД СССР Бориса Марковича Шкундина о работе на строительстве Южной гавани в Москве, в которой он затрагивал вопрос о высоком коэффициенте землесосной установки и приводил ряд примеров, как значительное достижение. Показатели нашего участка были гораздо выше. Товарищи, прочитав статью, предложили мне тоже написать статью, освещающую работу и достижения нашего участка. Но получилась не статья, а целая книга. В этой работе я не соглашался с Б. М. Шкундиным по оценке коэффициента полезного действия землесоса. Прослышав в Москве об очень высокой производительности землесосной установки на нашем участке, к нам приехал профессор Бериловский лично убедиться в этом и познакомиться с методами работы в забое, дающими такую высокую выработку. Его резюме было следующее: «Конечно, признаю, что ваш метод дает очень хорошие результаты, но он приводит к варварской, с моей точки зрения, эксплуатации оборудования, получается насилие над ним, и оно выйдет из строя раньше положенного ему срока». Я эти доводы опровергал следующим положением: почему электромоторы землесоса обязательно должны работать 10 лет и из-за них надо содержать все 10 лет весь штат, который связан с работой забоя? Зачем это делать, если можно всю десятилетнюю программу с теми же людьми и тем же оборудованием выполнить в течение шести лет? Вы скажете: надо подбирать более мощные моторы, но их нет, тогда применяемый нами путь является вполне оправданным. От этого народное хозяйство только экономически выиграет, а не потеряет. Логика говорит «за». Профессор помолчал, а потом неуверенно заявил: «Так-то оно так, но все же это варварство». Сегодня, пожалуй, так не говорили бы. Все выполненные экономические расчеты подтвердили целесообразность этого метода.

В сентябре прислали из Москвы гранки книги, носившей название «Опыт ведения вскрышных работ методом гидромеханизации в карьере Орлов Лог». Просили их не задерживать, считая, что работа представляет большой интерес. Но ей не было суждено увидеть свет в связи с последующим моим арестом.

В этом же месяце меня вместе с начальником смены Иваном Ивановичем Медведевым и мониторщиком Петровым по распоряжению треста направили в Подольск и Пермь для передачи опыта, показа рациональных приемов размыва и транспортировки грунта. Наша поездка вполне себя оправдала.

Вернулись из командировки в начале октября. Вскоре я был арестован. Все мои труды пошли прахом.

Арест

Шесть часов утра. Пора вставать. Вот уже в течение нескольких минут с меня не сводит своих умных выразительных глаз Рекс, как будто спрашивая: «Что же ты подзамешкался? Я жду. Поторопись!» Рекс — красавец пес, великолепная мощная овчарка, вызывающая восхищение не только у любителей. Прекрасно отдрессированный, послушный, ласковый, он никогда не проявлял особой агрессивности. Даже стук в дверь вызывал в нем не лай, а какое-то тихое утробное ворчание. Вот и сейчас он сидит, внимательно следя за каждым моим движением и терпеливо ожидая, когда я, наконец, надену на него ошейник и выведу гулять.

Внезапный резкий стук в дверь прервал наши сборы. Кто бы это мог быть? Так рано? Отправив собаку на место я пошел открывать дверь. На лестничной площадке — зам. начальника милиции, наш участковый и два работника рудоуправления — понятые.

— Вы Конаржевский Анатолий Игнатьевич? — Вопрос звучал как утверждение.

— Да, я. А в чем дело?

— Читайте, — и участковый подал мне ордер на арест и обыск.