Десять миллионов Красного Опоссума

Дикари казались очень довольны своими покупками и сейчас же поспешили употребить их в дело, именно на свою татуировку, причем они творили просто чудеса по части изобретения новых узоров. Жалею, что не могу припомнить, как все размалевали себя, но приведу один пример, особенно врезавшийся мне в память. Одному молодцу досталась при разделе банка сернистого олова, которое у нас служило для натирания кожаных подушек электрической машины. Черномазый франт не нашел ничего лучшего, как с ног до головы вымазаться этим продуктом. Вышло что-то фантастическое, – как будто сейчас из печи вынули медную статую, но статую одушевленную, – так изменилась физиономия дикаря, а он между тем был вне себя от восхищения.

Другой важно выступал, надевши на голову колпак от пневматической машины. Третий привязал себе на голову стеклянный круг от электрической машины. Наконец, четвертый носился с газовой трубкой, продетой сквозь носовую перегородку. Смотря на эти курьезы, мы просто надрывались от смеха, несмотря на всю жалость об испорченных инструментах. Даже мой серьезный дядя не мог удержаться от улыбки.

На другой день мы тронулись в путь. Благодаря строгому соблюдению договора все шло хорошо, и ни малейшая ссора не замутила наших добрых отношений к туземцам в продолжение целых восьми дней.

На девятый день, – увы! – это доброе согласие пропало; и виною этого, нужно сознаться, был один из наших.

Среди нас был один матрос по имени Бен Фенч, человек вообще очень дурной, но страшный силач и боец. Заметив между туземцами одну молодую, красивую женщину, этот грубый исполин стал кидать на нее чересчур выразительные взоры. Но на этом его грубая натура не могла остановиться… Супруг ее, подобно всем своим соплеменникам, очень щекотливый на этот счет, не стерпел оскорбления и с кулаками бросился на обидчика. Но силач только поднял свою страшную руку, как туземец с окровавленным лицом растянулся на земле. Все думали, что этим дело и кончится. Вдруг раздался ужасный крик, похожий на крик попугая…

Это был военный клич.

В одно мгновение Бен уже лежал навзничь на земле, пораженный тяжелым ударом топора. Пять или шесть копий вонзились в него, а ужасный бумеранг, брошенный меткою рукою, перешиб его колени. Скоро на месте матроса лежал растерзанный труп.

Совершив это, черные мстители, не тронув больше никого из нас, бросились врассыпную, как стадо баранов.

Крики, просьбы, проклятия – все было напрасно. Скоро последний дикарь исчез из виду.

А мы, без крошки пищи, остались одни в дикой пустыне! Каково было наше положение! К счастью, Джоэ не покинул нас и решился употребить все свое влияние, чтобы возвратить беглецов. Он разрисовал себя желтой краской, в знак мира, и немедленно отправился на поиски.

Прошло два дня… два дня жажды, голода и утомления, – а наш посланец не возвращался. Мы уже стали отчаиваться, как вдруг он показался в сопровождении одного беглеца, окрашенного в военный, т. е. белый цвет, что придавало ему ужасный вид скелета.

Важно опершись на свое копье, черный делегат потребовал от имени товарищей, чтобы мы без всяких условий выдали им свое оружие и весь багаж.

Делать было нечего: как ни тяжело было это, а мы вынуждены были согласиться, чтобы не умереть с голоду в пустыне.

Наше решение было передано черномазым. И скоро вся шайка возвратилась, с улыбками натащив нам разной провизии. Негодяи знали, что мы были вполне в их руках. Зато, в награду за нашу покорность, белая краска, символ войны, была смыта, и дикари приняли свой обыкновенный вид.

– Теперь остается прибавить, господа, – продолжал доктор Стефенсон, – нечто выходящее за пределы вероятного.

В числе прочих наших вещей были раскрыты три больших ящика с анатомическими препаратами, и глазам удивленных дикарей представилось их содержимое. Увидев там разные части человеческого тела, они подумали, что мы разделяем их вкус к человеческому мясу и нарочно прятали это сокровище для себя.

Вам, конечно, известно, как приготовляются анатомические препараты. Обыкновенно вены и артерии наполняются твердеющею на воздухе смесью воска с разными красками, которая придает им натуральный вид. Для вен смесь берется синяя, для артерий – алая.

Увидев препараты, дикари, недолго думая, решились утилизировать их, и вот началась безобразная оргия. Они все набросились, подобно фуриям, на сухие органы и с наслаждением грызли их.

Желая еще более возбудить свой чудовищный аппетит, некоторые из них развели огонь и стали поджаривать препараты. Но под действием жара это невкусное жаркое мало размягчилось, зато впрыснутый в сосуды воск растаял. Дикари собрали его в раковины и с удовольствием до капли выпили.

Представляю вам самим судить о том, каков вышел этот необыкновенный соус.

К довершению ужаса, труп несчастного Бена, который мы быстро предали земле, был вырыт, разрублен на куски, поджарен на вертелах и тоже съеден. Это было ужасное, но по крайней мере хоть настоящее жаркое!