Десять негритят

— Во всяком случае, это куда достовернее, чем то, что здесь происходит, — сказал Ломбард. — Как, по-вашему, если бы жителям Стиклхевна сказали, что остров будет изолирован от суши, пока этот анонимный мистер Оним не поубивает всех своих гостей, они бы поверили?

— Бывают минуты, когда я и сам в это не верю.

И все же… — выдавил Армстронг.

— И все же… — оскалился Ломбард, — как вы сами признали, доктор, это именно так!

— Никто не мог спрятаться внизу? — сказал Блор, оглядывая берег.

— Вряд ли, — покачал головой Армстронг, — утес совершенно отвесный. Где тут спрячешься?

— В утесе может быть расщелина. Будь у нас лодка, мы могли бы объехать вокруг острова, — сказал Блор.

— Будь у нас лодка, — сказал Ломбард, — мы бы теперь были на полпути к суше.

— Ваша правда.

Тут Ломбарда осенило.

— Давайте убедимся, — предложил он, — есть только одно место, где может быть расщелина, — вон там, направо, почти у самой воды. Если вы достанете канат, я спущусь туда и сам проверю.

— Отличная мысль, — согласился Блор, — попробую достать какую-нибудь веревку. — И он решительно зашагал к дому.

Ломбард задрал голову. Небо затягивалось тучами. Ветер крепчал. Он покосился на Армстронга.

— Что-то вы притихли, доктор. О чем вы думаете?

— Меня интересует, — не сразу ответил Армстронг, — генерал Макартур — он совсем спятил или нет?

Все утро Вера не находила себе места. Она избегала Эмили Брент — старая дева внушала ей омерзение. Мисс Брент перенесла свое кресло за угол дома, уселась там в затишке с вязаньем. Стоило Вере подумать о ней, как перед ее глазами вставало бледное лицо утопленницы, водоросли, запутавшиеся в ее волосах… Лицо хорошенькой девушки, может быть, даже чуть нахальное, для которой ни страх, ни жалость уже ничего не значат. А Эмили Брент безмятежно вязала нескончаемое вязанье в сознании своей праведности.

На площадке в плетеном кресле сидел судья Уоргрейв. Его голова совсем ушла в плечи. Вера глядела на судью и видела юношу на скамье подсудимых — светловолосого, с голубыми глазами, на чьем лице ужас постепенно вытесняло удивление. Эдвард Ситон. Ей виделось, как судья своими сморщенными руками накидывает ему черный мешок на голову и оглашает приговор…

Чуть погодя Вера спустилась к морю и пошла вдоль берега. Путь ее лежал к той оконечности острова, где сидел старый генерал. Услышав шаги, Макартур зашевелился и повернул голову — глаза его глядели тревожно и одновременно вопросительно. Вера перепугалась. Минуты две генерал, не отрываясь, смотрел на нее. Она подумала: «Как странно. Он смотрит так, будто все знает…»

— А, это вы, — сказал, наконец, генерал, — вы пришли…

Вера опустилась на землю рядом с ним.

— Вам нравится сидеть здесь и смотреть на море?

— Нравится. Здесь хорошо ждать.

— Ждать? — переспросила Вера. — Чего же вы ждете?

— Конца, — тихо сказал генерал. — Но ведь вы это знаете не хуже меня. Верно? Мы все ждем конца.

— Что вы хотите этим сказать? — дрожащим голосом спросила Вера.

— Никто из нас не покинет остров. Так задумано. И вы это сами знаете. Вы не можете понять только одного: какое это облегчение.

— Облегчение? — удивилась Вера.

— Вот именно, — сказал генерал, — вы еще очень молоды… вам этого не понять. Но потом вы осознаете, какое это облегчение, когда все уже позади, когда нет нужды нести дальше груз своей вины. Когда-нибудь и вы это почувствуете…

— Я вас не понимаю, — севшим голосом сказала Вера, ломая пальцы. Тихий старик вдруг стал внушать ей страх.

— Понимаете, я любил Лесли, — сказал генерал задумчиво. — Очень любил…

— Лесли — это ваша жена? — спросила Вера.

— Да… Я любил ее и очень ею гордился. Она была такая красивая, такая веселая! — минуту-две он помолчал, потом сказал: — Да, я любил Лесли. Вот почему я это сделал.

— Вы хотите сказать… — начала было Вера и замялась.

Генерал кивнул.

— Что толку отпираться, раз мы все скоро умрем?

Я послал Ричмонда на смерть. Пожалуй, это было убийство. И вот ведь что удивительно — я всегда чтил закон.

Но тогда я смотрел на это иначе. У меня не было угрызений совести. «Поделом ему!» — так я тогда думал. Но потом…

— Что — потом? — зло спросила Вера.

Генерал с отсутствующим видом покачал головой.

— Не знаю, — сказал он. — Ничего не знаю, только потом все переменилось. Я не знаю, догадалась Лесли или нет… Думаю, что нет. Понимаете, с тех пор она от меня отдалилась. Стала совсем чужим человеком. А потом она умерла — и я остался один…

— Один… один, — повторила Вера, эхо подхватило ее слова.

— Вы тоже обрадуетесь, когда придет конец, — закончил Макартур.

Вера рывком поднялась на ноги.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — рассердилась она.

— А я понимаю, дитя мое, я понимаю…

— Нет, не понимаете. Вы ничего не понимаете.

Генерал уставился на горизонт. Он словно перестал ее замечать.

— Лесли… — позвал он тихо и ласково.

Когда запыхавшийся Блор вернулся с мотком каната, Армстронг стоял на том же месте и вглядывался в морскую глубь.

— Где мистер Ломбард? — спросил Блор.

— Пошел проверить какую-то свою догадку, — сказал Армстронг. — Сейчас он вернется. Слушайте, Блор, я беспокоюсь.

— Все мы беспокоимся.