Десять ночей с бывшим

- Соня… - Давид подошел сзади и приобнял меня за плечи. Усилием воли я постаралась не сбросить его руки. Он единственный тут, кажется, кто относится ко мне не враждебно и не стоило ухудшать ситуацию. Шалаев меня точно не спасет.

- Давид… Ты ведь сам меня ему привез. 

Получилось неожиданно горько, словно я была на него всерьез обижена. 

- Сонечка, я же не ожидал… 

Он сжал мои плечи крепче, развернул к себе и обнял. И тут я разревелась в полный голос. Словно кто-то разрешил мне расслабиться после всего этого. После того, как меня отдали Алексу, чуть не изнасиловали, мучили… хоть и приятно, напомнила я себе, но все равно против воли! 

Так сладко было наконец расслабиться в объятиях человека, который казался мне безопасным. 

Давид довел меня до кровати, усадил и принялся гладить по волосам. Потом по плечам. Потом прижал к себе, целуя в голову. А потом его рука легла на мое колено и шустро поползла выше по бедру, а губы внезапно стали настойчивыми и совсем не безобидными. Он нашел мой рот, накрыл его и сразу проник внутрь языком. Одна рука массировала грудь через халат, а другая уже почти добралась до самого сокровенного. 

- Давид!

Я оттолкнула его и едва утерпела, чтобы не вытереть губы. 

- Сонь, ну ты что? Ты же мне нравишься! - Сообщил он мне безотказный аргумент. - Я же не Шалаев!

Я смотрела на него настороженно и зло. 

- Не надо… - попросила я тихо. - Давид. 

Внезапно его глаза вспыхнули какой-то черной злостью.

- Мне не надо, а перед ним ноги раздвинула за должность, да? Или потом и мне бы в благодарность досталось?! 

- Перестань! - Я отодвинулась подальше. 

- Потом поговорим! - Сказал Давид, вышел из комнаты… и все-таки запер ее. 

А каким благородным казался…

Я все расскажу

Он вернулся вечером, когда забор за моим окном окрасился закатными красками. Я сидела на подоконнике, кутаясь все в тот же халатик, уже проверив, что окно не открывается и с тоской смотрела на недоступную мне свободу. Когда ж я успела так попасть? Дался мне этот «Голд-Элит», шла бы в секретарши какого-нибудь строительного холдинга или к директору птицефабрики, чего бы нет? Как все. Или бухучет подучила бы и горя не знала. Бухгалтеры всем нужны. На кой мне понадобилось строить какую-то карьеру… Зачем это женщине? Вышла замуж, родила… 

Ох, родила. 

Я потрогала свой плоский пока еще живот. Успело там что-то зародиться или нет? А если попросить Давида принести мне «постинор» и я еще успею избавиться от шалаевского ребенка? Неприятно кольнуло это «ребенок». Нет там еще никого. Две клеточки поделились. И то, если повезло. Явно не мне. 

В разгар мучений на тему моей вероятной беременности и вошел Давид с подносом, на котором стояла тарелка с супом и лежали горкой сэндвичи.

- Голодная? - Спросил он. 

Еще бы! После шалаевских круассанчиков и постельных подвигов у меня в животе крутило так, что аж больно было. Но за нервами я этого не замечала, только тут, когда он спросил, почувствовала вдруг. 

Я набросилась на еду, как из голодного края. А Давид сидел рядом и смотрел на меня с умилением, как добрая бабушка. 

- Спасибо! - Поблагодарила я. - А можно тебя попросить какой-то одежды мне принести? Хоть джинсы мужские, ей-богу, все сгодится. Не могу я куклой такой ходить.

- Нет… - Давид собрал посуду и покачал головой. - Не сейчас. Ты еще нам нужна такой. 

- Что вы собираетесь делать? - Спросила я, холодея.

- Вечером узнаешь, Шалаев как раз должен в себя прийти.

- Вы все еще верите, что через меня можно на него воздействовать? - Рассмеялась я. 

Вообще не представляю, чтобы Алекс какой-то бабой дорожил настолько, чтобы повестись на шантаж.

- Вот и узнаем, - спокойно ответил Давид… и не забыл запереть дверь. 

До вечера я промаялась бездельем. Телевизора не было, телефон мне не дали, книг тем более не завалялось. Только и оставалось, что смотреть в окно, за которым была темнота.

Мысли о прошедшей неделе с Алексом я отгоняла от себя изо всех сил. Не вовремя они были. Хотя пару раз в душе, касаясь себя между ног, я испытывала слабые отголоски дрожи, как вспышки той яростной сладости, что познала с ним. Но тут же выскочила из ванной и снова устроилась на кровати. 

Вечером Давид пришел без еды. Он был какой-то нервный, все время касался уха и оглядывался по сторонам. 

- Привет, - сказал он, уселся на кровать, обернулся в противоположный угол и подвинулся слегка. 

Тут даже до меня дошло.

- Тут что, камеры?! - Я дернула на себя покрывало. Захотелось закутаться с ног до головы. 

- Тихо, Сонь, тихо… - пробормотал Давид и придвинулся ко мне. Он смотрел на меня, но как будто еще прислушивался к чему-то. Протянул ко мне руку, но рассеянно. 

А потом кивнул сам себе и вдруг сграбастал меня двумя руками, обнял и атаковал мой рот своим слюнявым поцелуем. 

Мне не нравилось с ним целоваться, он все время был какой-то неумело-старательный, словно на отметку все делал, а сейчас будто еще и для наблюдателей… 

Ну конечно. 

Отпустил он меня так же резко, как обнимал. Я быстро вытерла губы и посмотрела на него с гневом.

- Что ты вообще творишь!

- Сонь, тихо. Не плачь…