Десять новелл

— Позволь мне продолжать. В последний раз облигации видели в кабинете Лондонского и Шотландского банка утром двадцать третьего. Затем они появились в поле зрения в Нью-Йорке, через полчаса после прибытия «Олимпии», а один маклер даже утверждает, что чуть раньше прибытия корабля. А если предположить, что их вообще не было на «Олимпии»? Есть ли еще способ, которым они могли попасть в Нью-Йорк? Да, есть. «Джайгентик» отплывает из Саутгемптона в тот же день, что и «Олимпия», но скорость у него больше. Если послать облигации с «Джайгентиком», то они прибудут за день до «Олимпии». Вот и вся разгадка. Запечатанный конверт был лишь подделкой, и сделана она была в самом банке. Сделать второй пакет и подменить первый могли трое Риджвей или один из директоров. Затем облигации были посланы партнеру в Нью-Йорке с указанием продать их, как только «Олимпия» прибудет в порт. При этом кто-то должен был инсценировать ограбление на «Олимпии».

— Но зачем?

— Если Риджвей вскрывает пакет и не находит облигаций, подозрение автоматически падает на Лондон. Человек, который плыл в соседней с Риджвеем каюте, сделал вид, что взламывает замок, хотя на самом деле открыл его запасным ключом и выбросил пакет за борт. Он подождал, пока все сойдут с корабля, чтобы покинуть «Олимпию» последним, поскольку не хотел быть замеченным Риджвеем. Он сошел на берег в Нью-Йорке и вернулся назад первым же пароходом.

— Но кто это был?

— Человек, который имел запасной ключ, человек, который заказал замок, человек, который не был тяжело болен бронхитом в своем загородном доме, «занудный» старик мистер Шоу! Иногда, мой друг, преступники встречаются и в самых высоких сферах. А, вот мы и прибыли, Здравствуйте, мадемуазель Фаркуар! Вы позволите? — И сияющий Пуаро расцеловал потрясенную девушку в обе щеки.

Агата Кристи. Тайна голубой вазы

Первый удар Джек Харингтон смазал и теперь уныло следил за мячом. Мяч остановился. Джек подошел и, оглянувшись на мету, прикинул расстояние. Отвратительное чувство презрения к себе было написано у него на лице. Вздохнув, он достал клюшку и свирепыми ударами снес с лица земли одуванчик и листок травы, после чего решительно занялся мячом.

Воистину тяжко служить ради хлеба насущного, когда тебе всего двадцать четыре и предел твоего честолюбия — скостить свой гандикап в гольфе. Пять с половиной дней в неделю Джек прозябал в городе, замурованный, как в могиле, в кабинете красного дерева. Зато половину субботнего дня и воскресенье он фанатично служил истинному делу своей жизни; от избытка рвения он даже снял номер в маленьком отеле в Стортон Хит, близ поля для игры в гольф, вставал в шесть утра, чтобы успеть часок потренироваться, и отправлялся в город поездом в 8.46. Единственной проблемой оставалась его, казалось, врожденная неспособность рассчитать хоть один удар в такую рань. Если он бил клюшкой, предназначенной для средних ударов, мяч весело катился далеко по дорожке, а его четыре «коротких» — с лихвой покрыли бы любое расстояние.

Вздохнув, Джек покрепче сжал клюшку и повторил про себя магические слова: «Левую руку до отказа, глаз с мяча не спускать».

Он замахнулся… и замер на месте от пронзительного крика, разорвавшего тишину летнего утра.

— Убивают… помогите! — взывал кто-то. — Убивают!

Кричала женщина. Вопль оборвался, послышался стон.

Бросив клюшку, Джек ринулся на крик, раздававшийся где-то рядом. Он оказался в глухой части поля, где почти не было домов. Поблизости находился лишь небольшой живописный коттедж, его старомодная элегантность не раз привлекала внимание Джека. К нему он и бежал. Коттедж укрывал поросший вереском холм. В мгновение ока, обогнув холм, Джек остановился перед закрытой на щеколду калиткой.

В саду за калиткой стояла девушка. Джек, естественно, решил, что именно она и звала на помощь, но тут же понял, что ошибся.

Девушка держала в руке маленькую корзинку, из которой торчали сорняки, она явно оторвалась от прополки широкого бордюра из фиалок. Джек заметил, что глаза ее похожи на фиалки — бархатистые, темные и нежные, скорее фиолетовые, чем синие. И вся она напоминала фиалку в простом полотняном фиолетовом платье.

Девушка смотрела на Джека то ли с раздражением, то ли с удивлением.

— Простите, пожалуйста, — сказал молодой человек, — это не вы кричали?

— Я? Нет, конечно.

Неподдельное удивление девушки смутило Джека. Голос ее звучал нежно, а легкий иностранный акцент добавлял ему прелести.

— Неужели вы не слышали? — воскликнул он. — Кричали как раз отсюда.

Девушка смотрела на него во все глаза.

— Я ровно ничего не слышала.

Теперь уже Джек смотрел на нее во все глаза. Не может быть, чтобы девушка не услышала отчаянную мольбу о помощи. Однако ее спокойствие казалось настолько естественным, что заподозрить обман Джек не мог.

— Но кричали где-то здесь, совсем рядом, — настаивал он.

Девушка насторожилась.

— Что же кричали? — спросила она.

— Убивают, помогите! Убывают!

— Убивают… помогите, убывают, — повторила за ним девушка. — Кто-то пошутил над вами, мсье. Кого бы здесь могли убить?