Десять покушений на Ленина. Отравленные пули

— Я уже виделся с ним! О чем еще говорить?! Впрочем, я ему выскажу свое отношение к их писанине! Дать в газетах опровержение! Да еще от имени Петроградского бюро ПСР! Ну разве это не подлость? Кто их уполномочивал?

— Рабинович ждет тебя возле Александринки в час пополудни.

— Ладно, приду, приказ есть приказ. Заставлю выслушать все. Какая мерзость!

Питер бурлил, люди выхватывали у мальчишек-разносчиков газеты, толпились у витрин, возбужденно переговаривались. Семенов прислушался:

— Подкараулили, сволочи! Наверняка эсеры.

— Они! Кто же еще?

— Переловить да перестрелять как бешеных собак!

— Храм божий не постеснялись осквернить. Кровопролитие у часовни устроили.

Глас народа — глас божий. Семенов усмехнулся. Но почему все так уверены, что это мы. Почерк… Да и вожди наши — идиоты, поспешили публично отречься. На воре шапка горит…

Рабинович прогуливался в сквере у памятника Екатерине Великой. Поздоровался холодно.

— Вам необходимо исчезнуть. Немедленно. Уезжайте в Москву.

— Что за спешка? Не вижу смысла… Нам ничто не угрожает.

— Позвольте об этом судить нам. И давайте обойдемся без дискуссий. Вас Гоц предупреждал, что нужно подождать, не послушались, впредь придется вас за ручку водить.

— Обойдемся без поводырей- огрызнулся Семенов. — А в Москву, пожалуй, отправим одного Сергеева.

— Вы стараетесь спасти одного боевика, а мы — любой ценой сохранить Центральный боевой отряд! Дискутировать не советую: это решение ЦК. Не подчинившись, вы поставите под удар нашу партию. Ясно?

— Яснее не бывает. А что я скажу боевикам? Что скажу Сергееву?

— Не мне вас учить, Григорий Иванович.

— Мы же погубим боевой отряд. Люди разбегутся. Кому захочется жить уголовником.

Рабинович не ожидал, что разговор перейдет в такую плоскость. В самом деле: боевики идут на самопожертвование, а партия от них открещивается. Но стоило ему вспомнить про разговор с Гоцем, как все колебания улетучились.

— В данный момент, — твердо сказал Борис Николаевич, — партия не может взять на себя ответственность за террористический акт против Володарского. Со временем — это возможно. Сергеев должен понять. Набраться мужества. Ждать.

— Выходит, — тихо, как бы про себя заметил Семенов, — каждый на этом свете не только судья, но и подсудимый.

— Выходит так, понять надо — судьба партии на сломе, а вы о судьбе Сергеева заботитесь.

После встречи с Рабиновичем разбитым и подавленным вернулся Семенов на явочную квартиру, где скрывался Сергеев. Идеал вступил в противоречие с практикой террора. Вернее — с жизнью. В разговоре с Сергеевым ему придется переступить через свою сволочную порядочность. Террор и мораль. Не стыкуются. Не вписываются в большевистскую революцию.

— Что же это, Григорий Иванович, что же это? — встретил Семенова растерянный Сергеев. — Отказались от меня наши вожди, сами благословили, а теперь хвост на бок: я не я и лошадь не моя?!

Иссиня бледный, Сергеев был жалок, трясся, как голый на морозе, уничтоженный, раздавленный. Его можно было понять — человек мечтал о подвиге, хотел прославить свое имя в веках, войти в историю и вдруг такой афронт! Глядя на едва не плакавшего боевика, Семенов сжал кулаки: до чего довели парня!

— Крепись, Никита, что поделаешь, коли перестраховщики сидят в ЦК.

Настроение у них паническое, о своей шкуре пекутся.

— А я! Что со мной будет?!

— Поедешь в Москву. Отряд выезжает завтра.

— Но я же теперь простой убийца, уголовник! Можете вы это понять, Григорий Иванович?! Обманули! Поманили, посулили, а сами — в сторону!

— Успокойся, возьми себя в руки. В Москве начнем большое дело, и тебе найдется работа, поважнее, чем питерская… Сейчас не признали, потом признают. Я верю в это, Никита.

Сергеев по-мальчишески шмыгнул носом, на котором сразу проступили все веснушки, вытер глаза — в них засветилась надежда…

ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСАДАНИЯ ВЕРХОВНОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ТРИБУНАЛА

ЗУБКОВ:Прогремел выстрел и был убит большевик Володарский. Партия эсеров отреклась от Сергеева и его акта. Здесь некоторые "цекисты" наводили тень на него, что он убил Володарского из любви к искусству. Я знал Сергеева хорошо, он ни одного шага в революции не делал без разрешения ЦК ПСР. Так что напрасно бросать тень на Сергеева. Он убил Володарского от имени боевой организации, которой руководил ЦК ПСР.

СЕМЕНОВ:Все показания Гоца и иже с ним — сознательная ложь. Гражданину Гоцу больше всего известно, что санкция покушения на Володарского была дана ЦК ПСР. Параллельно с подготовкой покушения на Володарского в ЦК ПСР ставился вопрос о покушении на Урицкого в Петрограде и на Ленина — в Москве.