Десять поворотов дороги

— Но ты задолжал нам рассказ. Даже не думай теперь отделаться парой заскорузлых слухов о сбежавшей мельниковой дочке: за две порции свинины мы заслуживаем лучшего отношения, — увещевал его Хвет, сам как мальчишка радуясь теплу и пище в этакое ненастье.

Снаружи раздалось очередное «иаа-аа!» недовольной миром ослицы. Животина использовала две доступные буквы из своего арсенала с большим талантом. Ее последнее заявление, несомненно, означало: «Что б вас плесень пожрала изнутри, двуногие скоты!» Щуп погрозил кулаком в окно:

— Чертова тварь! Чудь не замерз из-за нее! Вышли на рассвете еще, чтоб успеть к завтраку…

— О-о-о… — подбодрил Хряк, демонстративно не замечая протянутого куска лепешки.

Парень философски вздохнул, шмыгнул носом и спрятал его в карман.

— Может, на лепешку приманю гадину. Все ж домой-то нам попасть надо. Мать волнуется…

— Ты не уходи от темы.

Щуп пошарил взглядом по потолку.

— Ну… Из самого такого… На прошлой неделе гончара зарубили гномы.

— Ну?! Почем ясно, что это гномы? Заливаешь, брательник.

Известие насчет гномов сразу приковало внимание: для странствующих артистов штука не из приятных. О гномах рассказывали всякое, что, мол, в старые времена — и так далее… Многое, кстати, было правдой.

— Точняк! Мне что заливать? Они, говорят, еще промеж собой подрались. Там и тролль был. Всех дохлыми у леса нашли. И гончара тоже. Он глину копал у ручья — все перерыл, как крот, могу показать. А тут раз — пропал гончар. День нету, два нету. Пришли туда — везде кишки и руки-ноги! Я сам от мэрской дочери слышал, от Рыжей Стрыльды. Она-то уж всяко знает. Отец ей троллью голову показал! Прикинь?

Гумбольдт почесал небритый подбородок — будто ежом водили по сапогу.

— Какой заботливый папаша. Радует дочку при любой возможности.

— Да вы бы их видели — жабья семейка! — тут парень осекся, посмотрев на хозяина за стойкой, и продолжил гораздо тише. — В смысле, ее саму от тролля не отличишь. Дерется, если что, как пьяный мясник.

— Это бывает с девочками. А вот чтобы гномы с троллями вместе резали гончаров?.. Хрень какая-то.

— Не хрень. Не первый раз уже. У нас тут и булочника того, — Щуп жестом показал, что именно произошло с булочником, для достоверности вывалив язык. — Там куча следов была. Точно, гномы с троллями. Отец говорит, раньше такого не было. За стену запретил выходить. А тут что? Скука! Да эта вот замшелая стерва, — кивнул он на окно, имея в виду свою упрямую подопечную.

Ослица, словно ждала этого, немедленно заорала, проклиная проехавшую мимо повозку.

— Ладно, парень. Порадовал ты нас. В расчете.

— Идти, что ль?

— А то!

— Так ослица ж… — слабо засопротивлялся Щуп, не желая выходить наружу.

— Твоя животина, договаривайся с ней сам. И бить не смей!

— Указывал тут один… — ворчливо огрызнулся Щуп. — А представление-то когда?

— После заячьей свадьбы на другой день.

— Поня-я-ятно. Ну и ладно. Уроды, — добавил он совсем тихо.

За окном ослица разразилась ревом, приветствуя юного хозяина. Сцена счастливой встречи мучительно затянулась, потому что четвероногая тварь отказалась отходить от крыльца таверны. Страсть прям-таки у ослицы была постоять у какого-нибудь крыльца.

— Сил нет уже это слушать! Кир, тебя животины любят, я заметил, — обратился к нему Хвет. — Может, пособишь страдальцу?

* * *

Когда Кир, с честью выполнив задание по доставке дров, ослицы и отрока и заслужив тем самым звания «офигенский жох» от Щупа, вернулся в таверну, то обнаружил всех примерно в тех же позах и при тех же разговорах, только пустой посуды значительно прибавилось.

— Меня все детство пугали троллями под мостом, только я до сих пор ни разу не слышал, чтобы они вот так вот нападали на людей почем зря. Если в горах только, в диких местах. А тут — нате, у города! Дед, помню, показывал нам с братьями троллий палец. Хрен знает, может, и вправду, а может, просто кусок бычьего хвоста. Так, пацанов стращать, — вещал Гумбольдт за кружкой пива.

— Всем в детстве рассказывали про королей Вырви-глаза и Руби-ноги. Помнишь, Хвет? Ты еще орал во сне. И про эту, не помню какую, битву?

— Кумскую… — вставил Гумбольдт, знавший все на свете страшилки. — Вообще, не может быть, чтобы тролли с гномами были заодно. Полная хрень, хоть я ни тех, ни других в глаза не видел. Все знают, они на одном поле не присядут.

— А я тролля однажды видел, — встрял из угла Бандон, которого все считали спящим. — Там еще, когда дома жил. Шли мы вечером с охоты, смотрим: на горизонте кто-то идет, здоровый, как та статуя. Отец сразу сказал: мол, тролль это, тихо, а то заметит, голову оторвет.

— Может, это дед твой шел?

— Да не. Дед с нами был. Сшиб палкой здорового бабуина, а мы тащили. До сих пор помню: зубищи как молотки. Точно тролль был. А гномов нет, гномов у нас там не было.

— Ну, что делать будем?

— Что будем? Выступать будем. Жрать-то надо, — подвел черту в разговоре Хвет. — Идем, посмотрим, что тут да как. Бандон, за тобой Кляча.

* * *

Прервемся на минуту в повествовании, чтобы немного осмотреться — ведь, путешествуя вместе с бродячей труппой, не обойти и нам художественного ремесла, как бы мы ни старались.