Десять правил обольщения

— Понятно. Значит, все будет значительно занимательнее, чем я предполагал. Позвольте сопроводить вас в дом, леди? — Он предложил Ларе руку.

Лара застыла на месте, не зная, как себя вести, пока Гвен не ткнула ее локтем в бок. Вздрогнув, девушка ринулась вперед, пробормотав:

— Благодарю вас, мистер Дурукхан.

Он продел ее руку себе под локоть.

— Рок. Прошу вас.

Лара покраснела и хихикнула.

Вся компания направилась к выходу из конюшни, оставив Изабель позади — обдумывать ситуацию. Мужчинам придется провести здесь ночь, и лорд Николас вскоре узнает все их секреты — либо от друга, либо как-то иначе. Девочки не слишком умело изображают мужчин. Их должности, одежда — все было придумано для короткого представления, а не для продолжительного спектакля. Теперь только вопрос времени, как скоро одна из них будет разоблачена.

И они будут обязаны этим лорду Николасу. Черт бы его побрал.

И дело не только в совместных вечерах. Раз уж он здесь и будет работать в течение двух недель, тесно общаясь с ними… им ни за что не сохранить свои секреты.

Изабель тяжело вздохнула. Это никуда не годилось.

Чувство безысходности охватило ее. Ничего не изменилось. Ей не удалось решить ни одну из имеющихся проблем. Напротив, она навлекла на их головы массу новых. Она пригласила лорда в дом. Того, кто может погубить их всех одним словом.

Конечно, непохоже, что он способен на это, но ведь может. И этого достаточно, чтобы заставить ее нервничать.

Нужно придумать способ привлечь его на свою сторону, так, чтобы, узнав правду, он их не бросил. Но как?

— Изабель? — прервал ее размышления громкий оклик.

Подняв глаза, она встретила пытливый взгляд Гвен.

— Все будет хорошо, Изабель.

Изабель не смогла сдержать короткий нервный смешок.

— Он обязательно все узнает. И что тогда с нами будет? При моем отце здесь было по крайней мере безопасно. Никому не было дела до Таунсенд-Парка, до Минерва-Хауса. Никто сюда не совался. Да, у нас не было денег, не было защиты, но тем не менее находились в безопасности. — Она принялась нервно расхаживать по конюшне, не в силах оставаться на месте. — И словно отцу мало было нас бросить и довести до разорения, он еще и умер. И не оставил нам ничего: ни денег, ни защиты, ни кого-либо, кому мы могли бы доверять.

Гвен подошла к ней ближе:

— Изабель… все будет хорошо.

Эти слова вывели девушку из терпения. Она в отчаянии закрыла лицо ладонями.

— Я пыталась, Гвен. Я искала пути. С тех пор как получила известие о смерти отца, я пыталась отыскать способ все наладить. — Она покачала головой. — Но ничего не получилось. Дом разваливается на части. Джеймс — мальчишка. Какой из него граф? У нас нет денег, чтобы заплатить по счетам. И я привела лису в курятник.

Изабель в полном отчаянии тяжело опустилась на тюк сена.

— Достаточно сказать, что мне ничего не приходит в голову. И по-видимому, из-за этого дождя наше время истекло.

Она больше не могла обеспечить им безопасность.

Она больше не могла держать их всех вместе.

Она всегда знала, что этот день когда-нибудь придет. Хватит одной маленькой ошибки, одного поворота судьбы. У нее никогда не было достаточно сил, чтобы защитить их всех.

Настало время признать это.

Слезы подступили к ее глазам.

— Я не могу спасти нас, Гвен.

Эти произнесенные шепотом слова странным образом успокоили ее. Она и до этого мысленно говорила их себе десятки, сотни раз, но никогда не произносила вслух.

Теперь ей стало немного легче.

Наступило продолжительное молчание. Гвен обдумывала признание хозяйки. Затем сказала:

— Может, он не так уж опасен для нас. Я не встречалась с лордом Николасом, но его друг, похоже, совсем неплохой человек.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Вы забываете, что я повидала достаточно много дурных мужчин и могу считаться знатоком в этом вопросе.

Это и вправду было так. Гвен выросла в доме сельского викария, имевшего склонность, насколько могла судить Изабель, причинять ей адские мучения. Хотя молодая женщина не часто рассказывала о своем детстве, она поведала в самом начале, когда только прибыла в Таунсенд-Парк, что ее отец всегда полагал, будто она более склонна к греху, чем ее братья, которые всегда поступали в согласии с родителем. Гвен бежала из родительского дома при первой же возможности — выскочив замуж за местного фермера. Но он оказался еще хуже, чем отец и братья. Она терпела его побои почти целый год, прежде чем нарушила закон и нашла путь к Изабель.

На третий день пребывания в поместье Гвен, проснувшись утром, отправилась на кухню. Синяки ее к этому времени уже начали бледнеть. С широкой улыбкой, которая стала с тех пор ее отличительной чертой, Гвен провозгласила обитательниц дома батальоном Минервы… богинями войны и мудрости.

Так Минерва-Хаус получил свое имя.

И вот теперь Изабель грозила опасность его потерять.

— Он незнакомец. Мы не можем ему доверять.

— Я первая всегда сомневаюсь в добропорядочности мужчин, Изабель. Но не думаю, что все они плохие. И мне кажется, вы тоже так не думаете. — Она помолчала, прежде чем добавить: — Возможно, Рок и не собирается нас разоблачать.