Десять пуль на сундук мертвеца

Куда ехать, вопрос не стоял. Все обдумано и передумано ночью. Лучше всего, конечно, в Кабул, но туда не доехать, да и в него не въехать. Далеко, к тому же его вовсю уже будут искать. Можно в ближайший крупный город, например, в Мазари-Шариф, где наверняка есть дипломатическая миссия России. Тоже не доехать. Да и наверняка его будут искать именно по этим направлениям. И на север нельзя. Там Кушка, там Туркменистан, но там его тоже будут ждать, да и не проехать там нигде, кроме серпантина.

Солнце светило в спину, ясно давая понять, что машина движется на запад. Туда, к иранской границе! Главное, проскочить и сдаться. Там он все объяснит, там вызовут представителя посольства, там спасение. И как хорошо сознавать, что ты не замарал себя предательством. Там свобода и… вознаграждение за все муки. Ох, ребята, я вам и скажу свое огромное спасибо за все!

Взяли его через четыре часа. Пока он крутился по второстепенным дорогам, перекрыли основную магистраль. Они не стеснялись в средствах и сразу стали стрелять по колесам. Потом задымил и запарил двигатель, что-то булькало под кожухом под правым локтем Алексея. Потом под цистерной разорвалась граната, пущенная из подствольного гранатомета. Кабину сорвало со стопора, и она опрокинулась вперед. Рубич разбил голову о стекло, ударился коленом и животом. В полубессознательном состоянии его вытащили из машины.

Наказание не стали откладывать до возвращения на базу. Его стали пытать прямо здесь. Избивали старательно, но аккуратно. Чтобы рот и нос были в крови, чтобы трудно было дышать. Потом порвали штанину на правой ноге, придавили и стали раскаленным прутом медленно, сладострастно выжигать на правой икре слово «предатель» по-русски. Алексей, не стесняясь, кричал, вырывался, но его держали крепко. Не выдерживая невыносимой боли, он плакал и просил пощады. Но ему на плохом русском хриплым голосом твердили прямо в ухо, что учить нерадивого ребенка надо сразу, а не ждать, пока он перебьет в доме всю посуду. Рубич потерял сознание…

Глава 9

– Лев Иванович, у меня для вас сюрприз. – Звонок подполковника Волкова застал сыщика в дверях кабинета. – Вы не ошиблись, не все так просто с Еременко. У меня тоже создалось впечатление, что он «тихая овечка», которая по дурости когда-то ввязалась в наркодела, а потом решила… и так далее.

– Ну-ну? – крутя в руках ключи и не запирая дверь, поторопил Гуров Волкова.

– Еременко навещал вдову генерала Козинцева. Полагаю, что неоднократно.

– Так. – Лев помедлил и вернулся в кабинет. – Значит, двое погибших, двое служивших в одном месте, двое номинально виновных в несчастьях третьего. И один навещает вдову второго, пока его самого не убили?

– Козинцев, по всем данным, действительно умер от рака, – напомнил Волков.

– Это я помню, – ответил Гуров. – Это я фигурально выражаюсь, Пал Палыч. Если бы не смерть в онкологии, то неизвестно, как бы все сложилось у генерала. Хорошо, ты что-то уже предпринимал?

– Нет, только получил информацию от окружения вдовы и сразу вам позвонил.

– Уверен в надежности информатора?

– Да. Дело в том, что в разговоре с моим информатором вдова сама дважды упоминала полковника Еременко и сожалела, что он давно не заходил.

– Хорошо, Пал Палыч. Давай с тобой поступим следующим образом. У тебя под рукой есть лист бумаги и ручка? Отлично. Пиши, кого тебе надо срочно вызвать к себе. Отдельно пиши список тех, кого вызывать не надо, с кем мы сами будем встречаться и беседовать. Значит, так…

Список получился большой – двенадцать человек. Подполковник Волков писал, прижимая к уху трубку телефона, и удивлялся тому, что полковник Гуров помнит имена и фамилии всех потенциальных свидетелей, видимо, не прибегая к старым записям. Вот что значит настоящий профессионал-сыскарь.

В течение остатка дня удалось опросить соседей Еременко, с кем он поддерживал приятельские отношения, сослуживцев, с которыми он когда-то ездил на пикники, на шашлыки и на другие загородные мероприятия. Две подруги его жены, его личный водитель, ландшафтный дизайнер, следивший за территорией его загородного дома. Даже мастер в салоне красоты, у которого Еременко постоянно стригся вот уже на протяжении трех лет. Все были опрошены под тем или иным предлогом. Никто о контактах погибшего полковника с семьей генерала Козинцева ничего не знал. Ни разговоров, ни упоминаний. Никто не опознал по фото Рубича. Никто, кроме водителя…

– И последнее. – Гуров уже заканчивал допрос водителя, невысокого парня с заметной проплешиной на темени. – Вам знакомо лицо вот этого человека?