Десять с половиной недель

Это было утром, когда Виктор достал мясо из морозилки и оставил размораживаться, а Андрей демонстративно свалил с кухни, шлепнув себе колбасы на свежий пока еще кусок багета. Виктор только плечами пожал, и я с ним молча согласился – никто никого не уговаривает. Каждый раз на повышении квалификации нас учили дистанцироваться от объекта. А это значит не только держать дистанцию, но и не влипать в отношения, как мухи в клейкую ленту, которой висело штук по пять у нас дома в станице в каждой комнате. Это пчелы в мед влипают. А мухи – нет. Как только ты начинаешь что-то чувствовать к клиенту – любовь, зависть, ненависть, отвращение, желание, считай операцию проваленной. Там, где ты должен включить профессиональные качества, ты тормозишь, следовательно, подвергаешь клиента опасности. У нас так увольняли некоторых – поначалу вроде работали как надо, с огоньком, а потом оп-па – и скурвились. Сами портились и других портили, как просроченные пирожки… Кто-то втюривался – ну, рядом быть, все видеть и не пропускать эмоции через себя может небольшой процент людей. Но любовь тут проскакивала довольно редко. Кто-то завидовать начинал – эти дольше держались, но все равно срывались. Чем меньше эмоций и вовлеченности, тем лучше. Причем со временем профдеформации подвергались все без исключения, кто-то больше, кто-то меньше, поэтому нас так часто отправляли на повышение квалификации, где и выявляли такие косяки.

В основном-то чаще нас нанимали обслуживать детей-мажоров, и даже огромные зарплаты все равно не шли ни в какое сравнение, когда каждый день видишь, как отвратительно себя ведут те, кому в руки лишь по праву рождения падало не только все готовое, но и самое дорогое. А они это били, крушили, плевать хотели и даже ни на грамм не ценили. Другие, обычные люди, всю жизнь не могли себе позволить купить какую-то фитюльку, на которую эти дети упакованных бизнесменов даже внимания не обращали, походя разбивая или теряя дорогую фирменную вещицу. Поэтому, часто сравнивая обычную жизнь простого народа и ее пресытившуюся верхушку, не все долго выдерживали. А спасать ценой своей жизни объект, который ты презираешь или ненавидишь, – провальное занятие, это все понимали.

Эльвира Карловна объясняла, что чем дольше мы остаемся не вовлеченными, не задействованными в переживания клиента, тем лучше и качественнее выполняем работу. Поэтому к нам брали только стрессоустойчивых. Да и Андрей был далеко не первым моим клиентом, чудачеств я насмотрелся уже по самые гланды. Вот и его подкаты, наезды и нытье – все было предсказуемо в какой-то степени.

Любили мажорчики продавливать, оценивать персонал на выносливость – то ли от скуки, то ли от вседозволенности, то ли от золотой клетки, то ли проявляли свои садистские наклонности, чтобы другим сделать больно. Мало кто из них был счастлив. Честно говоря, целиком счастливых я ни разу и не видел. Так что предоставить свое тело для спасения клиента я мог, а вот жопу под его прихоти подставлять не собирался. Потому что платили мне за его сохранность, а не за хотелки. А без секса еще никто не умирал. Вспомнить даже тех монахов-отшельников, которые всю жизнь без него прожили, и ничего – вон сколько умных цитат понаписали! Кстати, платил за это представление его отец, поэтому Андрей тут золотое яйцо, от которого ничего не зависит. Жаль, что его нельзя замотать в тряпочку и уложить в шкатулку…

Когда выяснилось, что готовить придется мне, я почти не удивился. Правда, если они ждут изысков с бланманже и крутонами, или что я буду подстраиваться под их вкусы – это они зря. Не поваром нанимался. Мне главнее машину посмотреть, заправить, смазать и держать ее наготове. Выходы-отходы предусмотреть, дорогу изучить. Хотя в этом медвежьем углу дороги были одним названием, направление движения, да и только. Зато и сунуться сюда могли не все подряд. Радовало уже то, что хвоста не было и мы теперь в относительной безопасности, а остальное дело наживное.

Дом оказался огромным, и мне понравился больше как музей, чем как жилище, и тем, что можно было выбрать себе комнату, чем я и воспользовался. Выбрал угловую, окнами на сад и выходом на мансарду, чтобы в случае чего можно было быстро выбраться наружу. Для себя я бы такой не купил, даже если бы денег была бешеная прорва – мне больше уютное жилье нравится.

После двух дней пути тупо хотелось есть и спать. Хороший сон, как говрится, лучшее лекарство. Поэтому когда Андрей закапризничал – блядь, взрослый же мужик, нет, сука, будет тут яйцами крутить, – я даже обрадовался. Без него как-то спокойнее и даже шашлыки будут на вкус смачнее.

Шашлыки Виктор готовит со знанием дела. Неспешно так, основательно, будто не на двоих, а для целой компании, я даже засматриваюсь на уверенные движения, сильные и большие руки. Вообще люблю наблюдать за профессионалами – отточенность движений без суеты и показухи всегда радовала глаз. Особенно когда работает кто-то другой, ну, из этой пословицы, на что можно смотреть вечно. Правда, сам бы я по другому рецепту мясо мариновал, но это уже в следующий раз.