Десять (СИ)

Настоятель узнал бывшую ученицу воскресной школы, они долго разговаривали, разбирая заново то, о чем когда-то беседовали на занятиях. Она не встретила осуждения, скорей понимание. Ей многое было непонятно в брошюре «ценности христианской семьи», но из пункта в пункт, после приободряющих разговоров и на редкость деликатных советов, сумбур и паника в голове Юли начали утихать. Договорившись о следующей встрече через неделю, она приехала домой, к мужу.

К мужу, который всё так же сухо разговаривал и раздраженно отводил взгляд. Через неделю еще один разговор с отцом Кириллом принёс толику успокоения и надежды, но, оказавшись наедине с мужем, Юля теряла веру, надежду на лучшее, та попросту растворялась, как зыбкий слой акварели в воде.

Отец Кирилл сказал, что вера и брак — работа души, но, было похоже, что у Юлиной души не оставалось сил. Она просто гибла под спудом чего-то тёмного, отчаянного. Вера в лучшее захлебывалась в отстраненным взгляде Симона, в беззвучных слезах самой Юли, в молчаливой поддержке Адель, когда она забирала Кима к себе в комнату в надежде, что молодые всё же поговорят.

Симон молчал… на ночь он ложился раньше, отворачивался к стене и не спал. Юля могла точно сказать — он не спал. Не занимался с ней любовью, не целовал, даже в шутливой форме, словно захлопнул дверь перед лицом Юли.

Лишь однажды она подумала, что вот-вот всё должно измениться, ночью Симон вдруг притянул к себе Юлю и со словами: «Как же больно тебя любить, маленький», целовал долго, до исступления. Она отдавалась этим поцелуям, плыла за ними, вибрировала. Но утром всё было, как в обычный выходной Юлии. Симон, встав раньше, собрал Кима на прогулку и со словами: «Спи, маленький, на тебе лица нет», ушёл на полдня.

Юля начинала злиться. «Спи, маленький». «Нет лица». Как будто она может спать, или у неё появятся силы, если все её существо съедала боль, чувство вины, неопределенности, страха.

Она подскочила, быстро собралась, проигнорировала макияж, добралась на такси до областной больницы — невиданная роскошь, — и на одном дыхании поднялась в отделение гинекологии. Проскочила мимо кабинеты папы сразу в ординаторскую, где слева от входа стоял стол Юрий Борисовича.

Всё, что он сказал, увидев запыхавшуюся Юлю:

— Присаживайся.

Юле не пришлось озвучивать, зачем она пришла. В молчании сидела на стуле, пока Юрий Борисович в белом халате поверх хирургического костюма, заглянув в толстый блокнот, переписал нужные ей координаты и молча протянул.

Каким-то образом он понял, что Юля прямо сейчас не нуждается в комментариях, словах поддержки, что у неё попросту не хватит выдержки на слова. Спешно идя по длинному коридору, она перевернула лист, на котором был написан телефон «проверенного» сексопатолога и, впервые за прошедшие недели, улыбнулась.

«Все будет хорошо, пупс», — слова, которые внушили ей уверенность в завтрашнем дне.

Всё её время по-прежнему занимала учеба, вечером, а то и ночью — готовка. Попытки Адель помочь приносили раздражение. Казалось, если у Юли забрать методичность приготовления, она и вовсе потеряется, растеряется и растворится во всепоглощающем отчаянии. Сложно приготовленные блюда становились якорем стабильности для Юлии. И чем сложней блюдо, чем больше требовалось ингредиентов и времени — тем спокойней она себя ощущала по итогам.

После двух консультаций у сексопатолога, она сидела напротив мужа, отчаянно пытаясь найти слова, озвучить просьбу специалиста — вполне логичную, — присутствие мужа на консультациях.

— Симон…

— Чего тебе?

— Я сходила к психологу, по поводу нашей проблемы.

— У нас есть проблемы? — Тон у Симона был спокойный, лицо совсем ничего не выражало. Мелочь за проезд в маршрутке передают с большей заинтересованностью во взгляде!

— Ты знаешь, что есть. Врач сказал, что нам надо вместе прийти… Понимаешь?

Ложка, которую Симон в этот момент подносил ко рту, резко опустилась в тарелку, оставив брызги на светлом столе. Он смотрел, не отрываясь, на Юлю, а та с ужасом наблюдала, как округлялись карие глаза, а потом сужались от злости.

— Что ты сказала? — Симон нагнул голову, буравя взглядом жену.

— Мой психолог хотел бы поговорить с тобой о наших проблемах, — решила настаивать на своем Юля.