Десять стрел для одной

– Слушай, я забыла! – оживилась она. – У меня ведь законный отгул есть!

Схватила телефон, немедленно позвонила шефине – и получила у нее разрешение завтра на работу не приходить.

Показала Диме язык:

– Вот и езжай к двенадцати. А я буду отдыхать. И вернусь в Москву только вечером. Или, может, вместе останемся? У тебя ведь график свободный.

– Надь, да я в редакцию вообще не собираюсь, – поморщился Полуянов. – Другие дела. Мне к двенадцати в полицию.

– Зачем?

– Хочу с Савельевым встретиться, – буркнул журналист.

– Это по поводу тех мошенников? Благотворителей?

– Ну да, – кивнул Дима.

– Расскажешь?

– Грустная, Надюх, тема. Для весеннего томного вечера.

– Все равно расскажи.

Она чувствовала: ему надо выплеснуть тяжелые мысли.

И Дима начал:

– Есть такой мальчик. Юра Горелов, десяти лет. Рак в четвертой стадии, метастазы по всему организму, врачи единодушны: шансов нет, только паллиатив. Но родители все равно хотят его в Германию везти. На это деньги и собирают. С помощью одного фондика благотворительного.

– А на самом деле Юры Горелова нет?

– Есть. И он реально болен. И его – по-настоящему! – отвезут в Германию. Но вот толку от этого не будет никакого. Этот фонд, похоже, специально ищет абсолютно безнадежно больных детей. Причем выбирают обязательно маленьких, миленьких, светленьких, из небольших городков, с русскими фамилиями. Все, чтобы на жалость давить. Поднимают в Интернете шумиху. Открывают сбор средств. Причем добрые люди не только платят – еще перепосты активно делают.

Он замолчал.

– А что дальше? – поторопила Надя.

– Дальше фонд собирает тысяч двести-триста евро. И везет ребенка в Германию. Обычным рейсовым самолетом – хотя таких детей можно только на спецборту, они ведь при смерти фактически. Однажды у них ребенок в аэропорту умер. Недавно – прямо в самолете. Но некоторые – да. Даже долетели до клиники. И обследование начали проходить. Но умерли все равно. Так ведь было задумано. Изначально.

– Ты хочешь сказать, что этот твой фонд специально такое творит? Они заранее знают, что дети умрут? Но тащат их в Германию?!

– Похоже, что да.

– А в чем их выгода?

– Смотри, Надя. Получает фонд минимум двести тысяч евро на ребенка. А тратит – только на самолетные билеты. Немецкие клиники – если пацент сразу умер – честно возвращают всю предоплату. Но наивным благотворителям об этом, конечно, не говорят.

– И у тебя есть доказательства?

– Я их сейчас собираю, – уклончиво ответил журналист. – Дай бог Юрочке Горелову здоровья! Будем ждать, как у него дела пойдут. Если как у всех – будем уголовное дело возбуждать. По заявлению. Кого-то из благотворителей. Тебя, например. Ты заплатила им кровных тысячу сто, что для библиотекаря крупная сумма, и требуешь проверить, на что потрачены твои деньги. Напишешь?

– Конечно! – она не сомневалась ни секунды. – А текст мне самой придумать?

– Надь, я, конечно, нахал, но свою работу на тебя переваливать не буду, – усмехнулся он. – А вот какую-нибудь котлеточку али блинчик с мясом – это я бы потребовал.

– Заказ принят, – Надя легко вскочила с кресла. – Пойдем только в дом. А то прохладно уже. И комары.

– Может быть, мне за пивом сходить, раз мы в Москву не едем? – предложил Полуянов.

Обычно Надя в ответ на подобные предложения всегда ехидничала. Особенно если накануне еще и водку пили. Но сегодня ворчать не стала. Дачная жизнь, в конце концов, вся и состоит из маленьких милых радостей.

Девушка, напевая, отправилась на кухню. Полуянов поспешил в магазин. Кресла с крыльца не убрал. И на одном из них так и остался лежать любимый Надин синий плащ – с белыми ромашками по подолу.

* * *

На следующее утро

Готовить на чужой, да еще холостяцкой кухне непросто, но ужин вчера удался, да и завтрак сегодня оказался весьма достойным. В конце концов, яйца для омлета вместо венчика можно взбить вилкой, хлеб, в отсутствии тостера, подсушить на сковороде, а кофе сварить в кастрюльке.

Митрофанова проводила Димку на работу нежным поцелуем, сама закрыла за ним ворота. Сменила игривый (специально брала с собой) халатик на старинный спортивный костюм и вышла на крыльцо.

Утро сверкало росой и ослепительно-синим небом. Надя протиснулась боком между кресел (Дима вчера так и не убрал) и спустилась в сад. Глаза разбегались: столько всего нужно сделать! Первым делом, решила, надо наглые одуванчики выдрать – они ее почему-то особенно раздражали. Митрофановой прежде никогда не приходилось заниматься прополкой. Она нацелилась на мощную связку желтоголовых цветов – и вытащила из земли только стебли. Попробовала еще раз – снова корни остались на месте. Нет, так не пойдет. Нужно подкапывать. А для этого найти какую-нибудь ковырялку.

В дальнем углу сада стоял сарай. Надя на выходных пару раз звала Диму: «Пойдем посмотрим, что там!»

– А чего смотреть? Грабли какие-нибудь, – отбивался равнодушный к хозяйственным делам журналист.

И, оказалось, не ошибся.