Десять стрел для одной

– Мы написали всем жертвователям, предложили деньги забрать. Человек пять согласились. Остальные разрешили их передать другим детям. На те средства, что остались, мы сейчас еще одного мальчика в Германию отправляем. И в Израиль двое едут.

Диму ответ убедил. Почти.

Но он все равно нашел тех троих, кто должен был отправиться на лечение за рубеж.

Словно под копирку. Красивые, страдающие, славянские лица. И безнадежные диагнозы. Рак в третьей-четвертой стадии с метастазами.

Знакомый нейрохирург всех троих пациентов знал. Честно сказал: шансы на успех минимальные.

– А в Германии с Израилем их спасут? – поинтересовался Дима.

– Я тебе уже говорил, могу повторить еще раз: вряд ли. У иностранцев статистика по терминальной стадии очень похожа на нашу. Может, на пару процентов лучше. Условия, правда, в Германии комфортнее, чем в московских больницах. Впрочем, если за евро – то и у нас отдельную палату дадут. Только, Дим, ты об этом не пиши.

«Да, – грустно подумал Полуянов, – доктор, наверное, прав. Лучше эту тему вообще не трогать. Люди искренне жертвуют для больных детишек. Многие отдают почти последнее. А я вдруг с нотацией: вы помогаете не тем. Что мне скажут мамы безнадежных детей, которые все-таки надеются на чудо?!»

Хотя с главарем фонда «Дарим детям добро» все равно надо пообщаться. Спросить, почему он выбирает для своих акций самые беспросветные случаи.

Дима набрал уже знакомый номер и попросил соединить его с директором, господином Котловым.

– Как вас представить? – поинтересовалась секретарша.

– Дмитрий Полуянов, газета «Молодежные вести», – спокойно ответил журналист.

Он и подумать не мог, что обычный телефонный звонок может полностью перевернуть их с Надей жизнь.

* * *

Несостоявшийся спецагент Надя Митрофанова вернулась домой в половине второго. Без приключений загнала машину в гараж, поднялась в квартиру. Распаковала Библию, полистала, понюхала, полюбовалась. Положила на Димин письменный стол. И отправилась на кухню – готовить ужин. Большой и праздничный, раз уж она посреди рабочего дня дома оказалась.

На улице жара, и лично себе Надя соорудила бы изыск, соответствующий сезону. Легкий салат с пармезаном и рукколой, овощное суфле, желейный торт. Но Полуянов – истинный самец – в любое время года требовал мяса. Поэтому во главу угла поставим свинину, запеченную с чесноком и пряностями. А овощи на пару и всякие романо с сельдереем попробуем впихнуть в нагрузку.

Телефон зазвонил, едва по квартире пополз пряный мясной аромат. Митрофанова улыбнулась: Димка вкусную еду даже на расстоянии чует.

Однако номер оказался незнакомым.

– Я говорю с госпожой Митрофановой? – поинтересовался вкрадчивый женский голос.

Точно такой был у тетки из службы судебных приставов, когда Полуянов целый год автомобильный штраф не оплачивал.

Надя настороженно отозвалась:

– Да, это я.

– Вас зовут Надежда Кирилловна? – с нажимом проговорила дама.

– Да.

– Я (бр-бр, бр-бр – Надя не разобрала абсолютно), помощник нотариуса Иванова. Мне поручено сообщить, что ваш отец скончался.

Дама заученно умолкла. Похоже, ждала реакции. Аханья, вскрика. Слез.

Но Митрофанова еле удержалась, чтобы не фыркнуть.

Отца у нее не было. Никогда.

Хотя о том, кто он, она начала выпытывать у мамы лет с трех. Поначалу верила в сказку, что папа – капитан, ушел в далекую и опасную экспедицию. Когда дочь пошла в школу, мамуля выдала новую версию: погиб. Очень красивую придумала байку: шторм, пробоина, радиосвязь не работала, облачность низкая, ветер страшный, вертолет на помощь вылететь не мог.

И лишь в Надины двенадцать призналась: папаша – просто мамин случайный знакомый. Мимолетная связь в доме отдыха.

– И ты ему ничего про меня не сказала?! – возмутилась дочь.

Мать погрустнела:

– Почему не сказала? Письмо написала, что беременна. И что ребенка оставляю. Помощи никакой не просила – он сразу предупредил, что женат и проблем никаких не хочет.

– И что? – затаила дыхание Надя.

– Он ответил… очень так корректно… что это мой выбор и мое право, – опустила глаза маман.

– Я хочу его увидеть, – твердо сказала девочка.

– Увидь, – легко согласилась родительница. – Адрес дам. Только зачем? Он мне потом еще пару раз писал. Интересовался, здорова ли ты. Как учишься. Но даже фотографий твоих не попросил.

– Кто он хотя бы?

Вдруг мама сейчас скажет: артист? Или миллионер?

Но та отозвалась устало, виновато:

– Да обычный мужичонка. Бухгалтер. Лицо обычное, фигура неплохая. Волосенки уже тогда реденькие были. Сейчас, наверно, совсем полысел. Фамилия Рыбаков. Зовут Кирилл Юрьевич.

– Значит, отчество – все-таки его.

– Надо ведь было что-то в свидетельстве о рождении написать, – пожала плечами мама.

– Ну ты даешь! – обиженно произнесла дочь. – А меня байками про капитана Гранта кормила.

Она помнила, что долго тогда дулась. Несколько раз порывалась поехать по адресу. Найти «капитана». Высказать ему все. Разве честно – «сделать» дочку и ни разу даже не повидать?

Однако познакомиться с папой так и не решилась. Мама права: зачем навязываться? Да и к чему ей отец-бухгалтер? Недотепа и трус?!