Десять цезарей: Римские императоры от Августа до Константина

Но он не прекратил завоевания – до этого было далеко. Римляне ожидали, что их лидер будет завоевывать новые земли и таким образом демонстрировать благосклонность богов. Август с энтузиазмом оправдывал эти ожидания. Как писал его обожаемый поэт Вергилий, Рим должен был стать империей, не имеющей «ни предела, ни срока»[66]. И Август присоединил новые земли в Испании, на севере Балкан, в Германии, а также аннексировал Египет. Новые проекты внутри Рима оплачивались за счет этих новых приобретений.

Хотя он и не был прирожденным командиром, Август лично участвовал во всех кампаниях, до которых физически мог добраться. Позднее он предоставил командование другим, решив довериться членам семьи. Вероятно, тогда-то он и стал предостерегать своих военачальников словами: «Торопись медленно»[67]. Он планировал продвинуться в восточном направлении и завоевать Германию вплоть до реки Эльбы. Но в 9 г. Публий Квинтилий Вар потерял три легиона, то есть около пятнадцати тысяч человек, в Тевтобургском лесу. Разгром уменьшил количество легионов с двадцати восьми до двадцати пяти; долгие годы в римской армии остается двадцать пять легионов. Что важнее, в результате Рим утратил контроль над большей частью Германии. «Квинтилий Вар, верни легионы!»[68] – как предполагается, восклицал Август, узнав эти новости, да и потом – спустя месяцы после события. Он снова отпустил бороду в знак скорби, – правда, всего на несколько месяцев.

РЕСПУБЛИКА: ВОССТАНОВЛЕНИЕ ИЛИ ОБНОВЛЕНИЕ?

Из бесед с Юлием Цезарем Август знал, что власть удерживается только мечом. И в то же время – без поддержки преданных друзей и храбрости в сердце – власть может исчезнуть с одним взмахом кинжала. Этому Август также научился на примере своего названого отца.

Путем проб и ошибок Август адаптировал традиционные положения и требования римской конституции к новым условиям, не подозревая, что зачастую полностью менял их смысл. Это был прагматичный и эффективный подход к делу, подход «в римском стиле». Вообще римляне, как и все нормальные люди, пугались возможных кризисов, но в конечном счете доказывали, что сдюжат многие испытания. Август широко задействовал адаптивные способности своего народа.

Август попросил сенат даровать ему власть народного трибуна; это давало ему возможность выдвигать законопроекты и накладывать вето. Десять трибунов представляли интересы простого народа. Хотя народные трибуны и продолжали существовать, они уступили свое влияние Августу и его наследникам. Также Цезарь попросил передать ему высшую военную власть в Риме и провинциях. Сенат согласился и, пожалуй, был вынужден пойти навстречу государю, – и соответствующее решение окончательно легализовало военную политику Августа.

И в то же время положение Августа в Риме никогда не зависело исключительно от предписаний закона. Это также был вопрос его авторитета, того, что римляне называли auctoritas[69] – словом, подразумевавшим престиж, уважение, способность внушать благоговение.

У Августа было тончайшее чутье на перемены в политике: тоже типично римская черта. Он понимал, что успешные режимы не только не подавляют оппозицию, но и сотрудничают с ней. Так что он наделял сенаторов влиянием и позволял им получать почести. Хотя, разумеется, Август трезво смотрел на сенат, который, по словам римского историка Тацита, был теперь почти бесправной организацией, бледным «подобием республиканского строя»[70]. Так, сенат больше не контролировал внешнюю политику, финансы и военное дело. В годы Республики сенаторы управляли провинциями; они управляли ими и теперь, но – наименее важными из них. Август оставлял за собой ключевые провинции на границах (где располагалось больше всего войск) и Египет. Местными управляющими там были не сенаторы, а римские всадники. Так называлась группа очень богатых людей, они проживали по всей империи; по обеспеченности они могли сравниться с сенаторами, но значительно превосходили последних числом[71]. Август, а затем его наследники, к большому негодованию сенаторов, держали всадников на местах в качестве администраторов и военных офицеров. Сенаторы, впрочем, насмотрелись на гражданскую войну и на последующие чистки, а потому поддерживали императора, хотя многие и скучали по прежнему порядку.

Август никогда не путал Римскую империю с Римом как таковым. Он сам лишь наполовину принадлежал к старой римской аристократии, о чем ему никогда не давали забыть противники, так что в первую очередь правитель опирался на италийскую элиту, а не на «лучшие дома» Рима. Он смотрел далеко вперед. После возвращения с гражданской войны в 28 г. до н. э. Август провел еще десять лет за границей[72], участвуя в миссиях военного и политического характера вокруг всей империи. Никто из правивших до и после него императоров вплоть до Адриана (117–138) не проводил столько времени в чужих землях.