Десять цезарей: Римские императоры от Августа до Константина

«Сфинкс» знал, как привлечь людей, – и собирать союзников он начал с соседа своего отчима по вилле у Неаполитанского залива. То был один из величайших государственных деятелей того времени, блестящий оратор Марк Туллий Цицерон. Ни один из политиков Древнего мира не говорит с нами так горячо, как Цицерон со страниц своих речей. Его язык выразителен и красноречив; его руки писали без устали, а сердце билось ради Республики; его политическая деятельность приходится на ее последние десятилетия. Его речи и сегодня считаются образцовыми, письма – важнейшие свидетельства политических интриг его века, а философские работы легли в основу римской политической мысли.

Цицерон был успешным политиком, однако успех его был палкой о двух концах. Он подавил восстание во время своего консульства, но также казнил пятерых римских граждан, лишив их права на защиту в ходе судебного разбирательства, из-за чего впоследствии даже претерпел временное изгнание. Он не мог определиться в своих пристрастиях во время гражданской войны; позже, впрочем, получил прощение Цезаря и похвалы за литературные работы, но обнаружил, что двери к власти громко захлопнулись перед ним. После событий мартовских ид Цицерон поддержал убийц Цезаря. Теперь Октавиан убедил Цицерона в том, что только он, Октавиан, сможет восстановить те свободы, которые урезал Цезарь. Юноша казался наивным. Прежде Цицерон хотел спасти Республику от военного диктатора вроде Цезаря. Теперь перед ним был Октавиан, который мог бы стать таким же диктатором, однако молодой человек был симпатичен великому оратору. Так что же, старик утратил чутье? Конечно, нет. Он знал, что ставить на Октавиана рискованно, однако полагал, что игра стоит свеч. Цицерон понимал, что Антоний старше и опытнее, а потому опаснее, чем Октавиан, в то время как этот последний по своей молодости не боялся никого и ничего. Так что Цицерон и Октавиан заключили взаимовыгодный союз, и вопрос состоял только в том, кто первый избавится от другого и ступит на вершину.

Возраст Октавиана оказался его преимуществом. Поскольку он ничего не ожидал от прежней политической системы, его не смущала необходимость ее коренных преобразований. Октавиан жаждал как можно скорее решить вопрос с Антонием. Скрывая свои намерения от матери, он поехал в Южную Италию и получил там поддержку среди бывших солдат Цезаря. Он убедил три тысячи ветеранов Цезаря отказаться от отставки и поддержать его. Создание такой личной армии было попранием всех существовавших законов, но годы спустя он хвалился своими действиями, объясняя, что таким образом спас Республику: «Девятнадцати лет отроду по своему собственному решению и на собственные средства я подготовил войско, которым государство, угнетенное господством партии, освободил»[36]. Самую важную часть этой армии составляли два легиона, которые агенты Октавиана переманили у Антония, предложив больший оклад и менее строгую дисциплину. Эти легионы и позволили Октавиану победить в кровавой политической игре. А еще они привлекли внимание сената.

Военное столкновение с Антонием становилось неизбежным, и сенат обратился за помощью к Октавиану и его легионам. Его уверения в верности Республике были, конечно, пустым звуком, но сенаторы считали молодого Октавиана менее опасным, нежели Антоний. В апреле 43 г. до н. э. два войска сошлись в битве в Северной Италии. Ранее Антоний, закаленный воин, обвинял в трусости Октавиана[37], прежде никогда не бывавшего в битве. Юноша и впрямь не был прирожденным солдатом, но он оказался способен на мужественные поступки. Так, во время второй битвы в 43 г. до н. э. он героически подхватил легионного орла, когда знаменосец его легиона был серьезно ранен. Самоконтроль Октавиана выручал его и во время войны. Например, даже в окружении солдат Октавиан пил за ужином не более трех бокалов вина,[38] что составляло около девяти унций.

Победоносные армии сената вынудили Антония отступить. Он пересек Альпы и отступил в сторону галльских земель, но Октавиан не стал преследовать его, как того желал сенат. Октавиан не доверял сенату. Он слышал, как отзывался о нем Цицерон: «Юношу следует восхвалить, украсить, поднять»[39]. Возможно, Октавиана рассердили эти слова, но не удивили[40]. Приходили известия: Антоний одерживает победы над галлами. Октавиан решил сменить курс и поддержать Антония. Сенат был для него лишь временным союзником, необходимым для того, чтобы признать законными притязания молодого человека. Однако и с помощью сената Октавиану не удалось бы добиться статуса Цезаря. Антония не интересовали республиканские идеи, а потому он был лучшим союзником, чем сенат. Да и армии, которые собрал Антоний, делали его слишком сильным противником. Октавиан понял, что лучший вариант – предложить Антонию объединить силы.