Десять тысяч

– Это ты мне? – она подняла голову.

– А, нет, ни боже мой! Ты что, подумала… нет, конечно же нет! Это, если угодно, в своём роде дружеский совет. Никому, абсолютно никому! Ты вот представь себе, Инночка: один мой знакомый недавно идёт так себе среди бела дня, никого не трогает… И тут какие-то бандюги хватают и выкалывают ему глаза. Вот просто так. А? И что ты после этого скажешь?

– Ужасно, – сказала Инна. Она ни минуты не сомневалась, что эту байку Этап сочинил специально для неё. Может быть, даже прямо сейчас.

– Вот так вот… – он тяжело вздохнул. – И так везде! Кошмар, безобразие! Да что я говорю… Вот ты же сюда отправилась – и что? Они тебе говорили про подземные коридоры, двери и ключи, про зверинец, про пропасти… Говорили, а? Да ничего они тебе не говорили! До утра просидеть в домике, только и всего! Десять тысяч, ха-ха-ха! Нет, это невыносимо. Невыносимо… – Этап вдруг схватился за голову и едва не плюхнулся лицом в тарелку.

– А что ты об этом знаешь? – спросила она. – Что за пропасти?

Он только махнул рукой: отстань, мол. Инна молча пожала плечами: не хочешь говорить, ну и не надо, я не напрашиваюсь, не любопытная. Мысленно ухватилась за «десять тысяч»: вот что должно быть для меня отправной точкой! Вот какова моя цель. Десять тысяч – а для этого выбраться отсюда, а для этого, в свою очередь… да, тут уже было сложнее.

– Или, вот, крокодилы, – сказал Этап, приподнимаясь со стола.

Инна едва не уронила чашку.

– Что – крокодилы?

– Летают… – произнёс он мечтательно.

Она прыснула со смеху. Что-то такое проснулось в её памяти, связанное с летающими крокодилами, но она так и не смогла сообразить, что же именно.

– Ага, – сказала вслух, – крылышками махают. Раз-два, раз-два…

– Нету у крокодилов никаких крылышков, – оборвал её Этап. – Сама знаешь.

– Знаю, – согласилась она. – И то, что летать они не могут, тоже знаю.

– Ну так а я что говорю?

Это уже точно напоминало какой-то тонкий издевательский прикол.

– Так значит, всё-таки не летают?

– Ну а то? Или у юной Инночки есть на этот счёт какие-то сомнения?

– Да мне, в общем, как-то…

– Не экзистенционально, – закончил Этап.

– Экзистенциально, – ехидно поправила она, хотя сама привыкла произносить это словечко в намеренно искажённом варианте.

– Вопрос не в том, летают или не летают, – сказал он. – Но почему?! Вот что интересно! Причём обрати внимание: не «почему крокодилы не летают?», и не «почему крокодилы могли бы летать?» Нет, я смотрю на вещи шире, глобальнее: почему крокодилы могут летать или не летать? Почему, наконец, вообще крокодилы? Задумывалась ли ты когда-нибудь над этим? А ведь если ты однажды задумаешься… А… – вдруг оборвал он фразу, безнадёжно махнул и снова завалился на стол.

Инна допила чай и отодвинула от себя чашку. Этап и не думал шевелиться, как будто заснул или вообще потерял сознание. На спине по-прежнему отчётливо был виден отпечаток ноги. Она спросила громко:

– Этап, а ты что, здесь и живёшь?

Он поднял голову и издал нечто нечленораздельное. Инна вздохнула:

– Хозяин, здорово же ты гостей принимаешь!

– А, извини. Извини ради бога. Если я что-то сделал не так, то готов немедленно искупить свою вину.

– Да я всего лишь вопрос задала…

– А я, между прочим, всё слышал! – вскричал Этап. – Да, живу я здесь, ну так и что? Почему бы и нет, а? Как ты думаешь?

– Не знаю. В таком месте…

– А, ну так… И чем же тебе место не угодило? Живут же люди, в конце концов? Ну и я живу. Нормально вполне, между прочим. Или тебе не нравится?

– Да мне-то что… И что, много людей здесь живёт?

– Вот ещё! Много, не много… Разве это важно? Сама подумай: разве это важно? Что, по-твоему, важнее: количество или качество?

– Ну и в чём в таком случае ваше качество? – спросила Инна. Она чувствовала, что нить разговора постоянно от неё ускользает, как ни крути.

– Э-э! – Этап погрозил пальчиком. – Ишь, чего! Качество! Моя юная девочка… Виноват, прошу прощения! Юная Инночка, я хотел сказать… Качество – оно, знаешь ли, не просто так. Оно доступно не всякому… О! О, о-о! – он как будто входил в экстаз. – Да-а… Так я хотел сказать… Ну, вот… А… Опять сорвалось. Ну что ж ты будешь делать? – он взялся наливать себе чай и при этом перестарался, слегка перелив через край. – Вот так вот и живём, – закончил усталым тоном.

Если поначалу Инна думала, что этот человечек притворяется, то теперь уже почти уверилась в том, что он такой чудной и есть, и добиться от него чего-то путного будет затруднительно. Хотя она чувствовала к нему неприязнь, но к этому чувству примешивалась и определённая доля жалости, причину которой она не смогла бы толком объяснить. То ли дело было в странном следе на его спине, то ли в чём-то ещё. Именно из-за жалости Инна не позволяла себе говорить с ним слишком резко. Но, может быть, стоит не отвлекаться на посторонние темы и наконец перейти к сути?

– Ну, кто о чём, а я всё о своём, – сказала она. – Этап, так ты всё-таки знаешь, где отсюда выход?

– Выход, – повторил он как попугай. – Выход! – произнёс ещё раз торжественно, воздев правую руку к небу.

– Да, выход! – Инна слегка повысила голос.