Десять тысяч лет среди льдов

— Поверхность, находящаяся между этими двумя линиями, почти представит обитаемый теперь нами пояс земли.

— Мне кажется, этой полосы слишком недостаточно для нынешнего населения земли, и человечество должно чувствовать тесноту.

— Вы забываете, что от самого древнего Китая, который был колыбелью нашей расы, далее на восток идет одна только суша.

— Ах, да! Вы ведь сообщили мне, что теперь там вместо моря огромный материк образованный кораллами…

— И поднятый во время одного переворота, происшедшего на земле. Притом даже и в ваше время эта страна, усеянная островами, была заселена черными.

— Вы правы, Та-Лао-Йе. Теперь мне совершенно ясно, как произошло слияние двух рас. Из Китая сначала началось переселение на восток, и те, кого мы называли папуасами, австралийцами и полинезийцами, слились с китайцами. Потом массы желтолицых разлились по всему новому материку и встретили американских негров и чернолицых антильцев, которые тоже вскоре превратились в китайцев. Мало-помалу, когда между Африкой и Америкой появлялись новые страны, сюда притекал черный элемент и, встречая желтый, постепенно сливался с ним.

— Ваше предположение совершенно верно. Теперь можно объехать кругом всей нашей планеты, не замочив ног.

— Это действительно удивительно. Теперь все мои старые предположения о будущем расстроены. Воображаю, как бы посмотрели в мое время на того, кто бы осмелился объявить: «будущность принадлежит китайцам и неграм»! У нас такого пророка сочли бы просто сумасшедшим… Во сколько же дней теперь можно объехать весь свет, не замочив, как вы говорите, ног?

— Дней!.. Это путешествие можно совершить гораздо быстрее. Не хотите ли, мы с вами совершим его?

— Но какие же совершенные средства передвижения должны быть у вас?!

— Они почти мгновенны!

— Мгновенны!.. Впрочем, я уже и не удивляюсь, — так много удивительного слышал я о вас. Однако, вы меня заинтересовали. Конечно, мы не поедем по морю?

— Этот способ путешествий давно уже перешел в область преданий.

— О земле я уже и не упоминаю: подобные вам существа не могут и путешествовать по ней.

— Вы правы.

— Так по чему же мы поедем? Остается, ведь, только воздух. Разве он будет нашей дорогой?

— Вы угадали, Шин-Чунг.

— А на чем мы полетим? На шаре, может быть?

— Фи! Отцы наших прадедов уже видели эти неудобные машины только в музеях! Мы понесемся со скоростью, почти равною скорости света.

4

— Вы приготовились к путешествию? — спросил Синтез своего собеседника.

— Нам нечего готовиться к нему, — заметил тот. — Мы везде чувствуем себя дома, везде можем найти питательные элементы, необходимые для нашей жизни.

— Еще одно слово… Извините только, что я вас останавливаю.

— Сделайте одолжение! Я весь в вашем распоряжении.

— Благодарю… Я совершенно ясно понял все, что вы сейчас кратко рассказали мне. Смею надеяться, что вы еще возвратитесь к этому предмету.

— С большим удовольствием!

— Еще раз благодарю. Все эти факты, рассказанные вами, все изменения, происшедшие в земле, как бы необыкновенны они не были, я все-таки допускаю, тем более, что вы сами представляете неоспоримое доказательство их достоверности. Но мне хотелось бы расспросить вас об анатомическом строении вашего тела, о вашей почти болезненной чувствительности и особенно о вашей удивительной способности свободно летать по воздуху, тогда как мы навеки привязаны к земле.

— Что же тут непонятного? Вы, конечно, хорошо понимаете, что наш мозг, тысячи лет находясь в постоянном упражнении, мог развиться до его нынешних размеров, которые вам кажутся чудовищными? Это явление очень обычное в природе. Тот орган, который чаще всего упражняется, больше и развивается.

— Действительно, давно уже доказано, что тот орган, который в продолжение нескольких поколений остается без употребления, с течением времени ослабляется, атрофируется, мало-помалу исчезает. Напротив, работающий без устали орган достигает сильного развития и больших размеров. Это известно было и нам.

— Тогда ничего нет проще объяснить и чувствительность, которая вам кажется даже болезненной и которая зависит от развития нервов. — Она тоже результат преобладания в нас мозговой системы. Будучи «мозговыми» людьми, мы должны, по необходимости, быть и «нервными».

— Это так!

— Наш мозг, по объему, почти втрое больше вашего, стало быть, мы должны быть и втрое более нервными, чем вы.

— Без сомнения.

— Замечу, впрочем, что эта теоретическая пропорция не вполне соответствует действительности.

— Конечно, так как нужно принять еще во внимание постоянное упражнение вашего мозга…

— Не только постоянное, но и вековое, так как наши отцы из поколения в поколение передавали эту чувствительность, которая таким образом беспрерывно совершенствовалась…

— …И в конце концов достигла такого совершенства, что ваш организм начинает терять черты своей вещественности?

— Да. Мы надеемся, что наши будущие потомки добьются полной духовности…