Десять тысяч стилей. Книга двенадцатая

Но оно стоило того. Ведь Золотой, впервые с начала сражения, посчитал, что может проиграть человеку.

Сама мысль об этом была унизительной для Сахраджуджа. Увы, другого варианта не оставалось. Человек пережил даже атаку с былой силой, да и смог нанести Золотому вред. Даже тысячи лет назад лишь Алхоам был способен ранить Сахраджуджа. Золотой, не испытывающий страх, относился с осторожностью к величайшему из джиннов.

Еще десять минут назад Сахраджудж не смог бы и представить, что придется растянуть свои принципы осторожности еще на одного врага. И не на джинна, а на обычного человека.

Вокруг Ливия появились полупрозрачные стены. Волк оказался в кубе, сотканном из той же энергии, которая не давала подойти к гробнице Золотого.

– Ха-а. Вот и все, человек, – сказал Золотой, возвращая на лицо маску спокойствия и благородства. – Тебе суждено сидеть здесь, ведь так возжелал я, Сахраджудж. Даже если ты не умрешь от голода или старости, освободишься немощным и бесполезным. Алхоам тебе не поможет.

Глава 24. Извращенный долг

Золотой не врал, Ливий чувствовал это. Но печать Сахраджуджа никак не смутила Волка.

– Что ж, ожидал чего-то такого, – сказал Ливий с улыбкой. – Хотя о чем это я? Мне казалось, что великий и ужасный Сахраджудж способен потягаться на равных с самим Алхоамом. А в итоге не смог справиться с человеком. Пришлось даже восжелать запечатать его.

– Молчать, это моя воля!

– Воля? Тогда почему ты не пожелал моей смерти? Ты ведь хотел этого, Сахраджудж. А я знаю почему. Потому что пожелать смерти сложнее, чем пожелать запечатать. У тебя были силы лишь на то, чтобы заточить меня в клетку, не больше.

На лице Золотого проступила злость. Какое-то время Сахраджудж молчал, а затем сказал:

– Ты умен для человека. Это правда. И это ничего не меняет. Я ослаб, но скоро верну себе силу. А ты будешь долго умирать, не в силах изменить что-либо.

– Алхоам разберется с тобой.

– И спасет тебя, человек? Это барьер сдерживания джинна. На него не действует сила мира, поэтому даже Алхоам не способен пожелать твоей свободы. Все для того, чтобы джинн, заключенный внутри, не смог пожелать освободиться. Мир слеп к тому, что происходит внутри, человек.

«Выходит, это пространство, которое даже мир игнорирует? Удивительно. Хотя, скорее, джинн, создающий барьер, просто ставит на пространство что-то вроде метки, подсказывающей миру, что это место не стоит его внимания», – размышлял Ливий, осматривая стены барьера и не находя ни единого слабого места.

Джинн не знал, что печать спасла Волка. Если бы Золотой в тот момент атаковал Тройной Регалией – бой закончился бы смертью Ливия. А сейчас Волк мог восстановить свой организм, продолжая разговор с Сахраджуджем.

– Почему ты предал джиннов?

– Я? Предал? – искренне удивился Золотой. – Что ты вообще можешь знать, человек?

– То, что мир создал джиннов, чтобы вы защищали Юг от порождений тьмы. А ты решил подчинить всех людей мира вместо того, чтобы исполнять свою роль. Заигрался в тирана, если хочешь знать мое мнение.

На лице Золотого появилась улыбка.

– Так сказал Алхоам, человек? Он может считать, что я его предал. Но я никогда не предавал Вечный Закон. Каждый из нас по-разному смотрел на волю Вечного Закона. Кто-то воспринял ее дословно. Защищать Ишбатану – значит, сидеть в ней и отбиваться от тварей из тьмы тысячелетиями. Но я не был таким, как они. Я искал способ создать такую оборону, на фоне которой жалкие укрепления Алхоама показались бы забором! Для любых начинаний нужны ресурсы. Бесполезные люди лучше всего подходили для этого. Они могли строить, могли стать сырьем для будущей армии, из них можно поглощать ярь и ими всегда можно пожертвовать. Идеальные рабы во имя исполнения воли Вечного Закона.

– Ужасно.

– В тебе говорит человек. Но разве вы не работаете всю жизнь? Не умираете в бездумных войнах? Ваши жизни могли бы послужить правому делу – защите этого мира. Жертв даже было бы меньше.

Слова Сахраджуджа казались Ливию мерзкими. Но Золотой не врал. Он действительно исполнял волю мира – так, как воспринимал ее сам. Золотой не гнушался никакими средствами. И если бы он действительно подчинил все человечество, жертв и вправду могло быть меньше.

– Мы должны были стать богами джиннов. Сильнейшими и лучшими! Три великих джинна, воплощающих в себе силу нашей расы: Алхоам, Шаша и я. Но им не понравилось то, что я говорил. И тогда они решили избавиться от меня, запечатать здесь на веки вечные.

– Если бы твой план исполнился, я бы не появился. В мире джинна Сахраджуджа нет места сильным людям.

– Ты прав, человек. Поэтому ты хочешь убить меня? Ради защиты того, что зовешь человечеством?

Ливий покачал головой.

– Нет. Алхоам помог мне в обмен на услугу. Я просто делаю свою работу, Сахраджудж.

– Делал, – заметил Золотой.

– Верно, ты запер меня. Что дальше? Я видел истинную форму Алхоама. Тебе не сравниться с ним, Сахраджудж. Будь ты таким, как раньше – возможно. Но не сейчас.