Десять железных стрел

Дракон задержался лишь на мгновение, почти не замедлившись, извернулся и ушел обратно в облака, пронзительно взвыл, когда пушечный огонь оставил на его шкуре тлеющие раны. Но за этот короткий миг он добился своего. С него соскочили имперские солдаты, затянутые в пурпур и бронзовые маски. Всего четверо, слишком мало, чтобы противостоять революционерам.

Но на самом деле им нужен был всего один.

Она соскользнула со спины зверя и растворилась в воздухе. Арбалетные болты ударили в то место, где она только что стояла. Песнь Госпожи прозвучала среди резни громко и отчетливо; она снова появилась на палубе с поднятым мечом. Ее белые волосы были зачесаны назад, на лице красовались фиолетовые кровоподтеки, потому что мастера заживления не смогли полностью излечить сломанный нос.

– Не оставлять в живых ни одного ноля! – крикнула Веллайн своим солдатам, поднимая руку. – Каждая душа там, внизу, требует нашей победы.

Я бы спросила, что она имеет в виду, но ее тут же засосало в самую гущу резни.

Штык-ружья дали залп. Взвилась песнь Госпожи. Ее клинок стал прозрачным, видимым лишь в снопах искр, когда сталь отбивала заряды севериума. Веллайн исчезла, появилась снова, бело-стальным призраком посреди стрелков. Пошел в ход клинок, с жуткой, гротескной точностью взрезая солдат. Когда чужое оружие пыталось укусить ее в ответ, Веллайн растворялась. Когда они отводили взгляд, она возникала вновь.

Острый глаз – или удачливый выпад – ее задел. Штык-ружье пробило Веллайн плечо, вырвав вскрик. Она развернулась, наказывая врага жестким ударом клинка по лицу. Тот свалился на палубу, захлебнувшись криком. Веллайн выдернула штык, зажала рану. Песни Госпожи вторила новая нота, и дыра сама собой закрылась.

Я окинула палубу взглядом. Далторос, с покрытой каплями пота костяной пластиной на лбу, держал поднятой руку, его глаза светились, и магия залечивала рану капитана. Сверху спикировала Шеназар и, хихикая, захлестала ветрами корабль.

«Двое из ее Бесноватых, – отметила я, когда они вступили в битву. – А еще двое тогда кто?»

Вместо схватки они бросились прочь, к стенам кабины. Саботажники? Нет, маги… их песнь звучала слабо, но очень знакомо. Я слышала ее прежде.

Но до меня не дошло, пока они не вытащили мел.

– Мастера дверей, – прошептала я. – Сраные дверники.

– Что? Кто?

Агне их не видела. Мне было некогда тыкать пальцем, я не могла позволить им закончить задуманное.

Я бросилась бежать. Мелькали клинки, трещали штык-ружья, но я лишь задерживалась на них взглядом, пока не проносилась мимо. Наткнувшись на революционерку, целящуюся в гущу драки из автострела, я обхватила ее сзади. Она обернулась – и тут же получила рукоятью Какофонии в лицо. Крякнув, она рухнула как подкошенная, а ее оружие упало мне в руки.

Я направила его на рубку, нажала спусковой крючок. Моторчик автострела зажужжал, сбив мне прицел – ненавижу, блядь, эти штуки, – и пара болтов пролетела стороной. Они ударили в дерево штурвала, но мастера дверей не подняли глаз, заканчивая рисовать порталы. Песнь Госпожи достигла крещендо, под руками магов загорелись огоньки.

И расширились.

Я выругалась, прицелилась тщательнее. Задержав дыхание, нажала спуск. Шквал болтов вырвался на свободу, пробил спину мастера дверей. Вместе с ним умер и свет.

Минус один.

Я выдохнула, прицелилась во второго. Искра увеличивалась, цветок фиолетового оттенка распускался и рос с каждым вздохом, заполняя меловой контур. Я прищурилась и опять нажала спуск автострела.

Кроме «я тебя люблю» и «я ухожу», самый страшный в мире звук – это щелчок пустого оружия.

Я дернула спуск, словно это что-то могло изменить. Мотор зажужжал, но лишь тетива дернулась с разочарованным стоном. Автострел… в сраном автостреле не хватило болтов. Ненавижу эту дрянь. Ненавижу, блядь, эти…

Мысль оборвал звук, зазвеневший в ушах разбитым на тысячу осколков колоколом из цветного стекла. Не песнь, даже не мелодия, а сотни разных многоголосий, сходящихся дребезжащим эхом.

Он заставил меня упасть на колено. Лиетт бросилась ко мне, поддержать. Агне заорала, схватившись за голову. Вздрогнули даже Веллайн и Далторос. Но какую бы боль ни вызвал звук, зрелище оказалось куда страшнее.

Они спрыгивали на палубу. Они бросались в атаку. Они летели.

Мастера хвата. Осадники. Небесники. Маги, которых я еще никогда не видела.

В клубах пламени, в треске дерева, в завывании ветра и неизменно, неизменно с отголосками песни Госпожи они выходили из портала. Они бежали навстречу битве, словно море горящих пурпуром глаз, словно прибойная волна. Они вставали за спиной Веллайн, и она подняла скользкий от крови клинок, направила его на революционеров и произнесла, ледяная, как и сталь в ее ладони:

– Онтори тун ватала!

50. Малогорка

Жизнь аптекаря никогда не была простой, как бы там Мерет не отнекивался.