Десятая планета(изд.1945)

Он упал на свое место в совершенном изнеможении. Я отчетливо видел, как от его головы шел пар. Мною овладело безумное желание поцеловать защитника, но звонок судьи помешал этому.

– Исходя из того, что решающим…

Так начал судья, и мне казалось, что он не говорит, а что-то жует. Слова причудливо сплетались в тончайшие узоры, то ехидно высмеивая Годвина, то касаясь судьбы юноши, отданного в руки правосудия. Этот судья был тоже хитрецом и стилистом. Голос его начинал приобретать густоту и окраску. Слушая его, я то возносился на вершины надежд, то низвергался в бездны отчаяния. И вот когда мелодия в голосе судьи уже звучала трагически, он внезапно снизил тон:

– Постановляю: предоставить обвиняемому возможность доказать свою личность, проделав перед судом смертельный номер цирковой программы.

II

Заседания суда по моему делу были прерваны на десять дней. В течение этого срока я должен был подготовиться к выступлению.

Жизнь моя в тюрьме с того момента, как меня привезли из суда. изменилась как по волшебству.

– Ого, ты не простая птичка,-сказал Джиге, входя за мной в камеру и захлопывая дверь. – Как вы с Годвином обработали судью… Восхитительно! Ты, конечно, проголодался? Я распорядился подать тебе обед сюда. Повар смотрителя недурно делает паштеты. Закажи, кстати, что-нибудь и на ужин…

– Милый Джиге, вы издеваетесь, – горько усмехнулся я.

Тот почти обиделся.

– Над артистом? Над чемпионом? Это не в моем характере. У меня два сына оба спортсмены. Они бредили "Человеком легче воздуха", когда вернулись с твоего дебюта в "Колоссэуме". И неужели, дружище, жизнь не научила тебя не удивляться?

Принесли роскошный обед. Я проглотил его, как иигшу глотает мышонка.

Джиге критически оглядывал камеру.

– Рядом освободилось прекрасное помещение. В нем полгода прожил один очень остроумный парень, оправдавшийся перед судом, хотя его накрыли за расплавкой сейфа в кладовой банка. -Надеюсь, что пребывание в его камере принесет тебе окончательное счастье…

После обеда я перешел в соседнюю камеру. Там стояла прекрасная мебель, мягкая постель, мраморный умывальник. Недоставало только картин в золотых багетах.

– Ущипните меня за нос. Джиге, чтобы я проснулся, – попросил я, с наслаждением располагаясь в мягком кресле.-Что произошло, Джиге?

Надзиратель приятно улыбался.

– Сенсация произошла, друг. Везет вашему брату. Теперь все газеты только и будут писать о тебе. Ха, "Человек легче воздуха"! Ты будешь принимать посетителей?

– Мистера Годвина?

– Адвокаты не в счет. А репортеры? Журналисты? Сочинители забавных историй? Фотографы? Кинохроникеры? Не давай им снимать тебя бесплатно. Закутай лицо полотенцем. Тогда они скоро раскошелятся…

Можно было бы посмеяться над этими советами Джигса, но дело предстояло серьезное. В том, что мое заявление действительно произвело сенсацию, я не сомневался. Но через десять дней я должен был лечь в катапульту. Вот что меня ужасало.

Вскоре явился Годвин вместе с двумя джентльменами.

– Ну и хорошенькую же кашу ты заварил, Пингль! растопырил руки один из них, лишь только вошел в камеру. Это был директор "Колоссэума". Он долго не мог успокоиться. – Ах, какие ты убытки причинил мне, когда сорвал свои гастроли! Но я говорил: "Он вернется".

– А это доктор Вилсон, – представил мие Годвин другого джентльмена, серьезного сухого человека, затянутого в сюртук. – И не будем терять драгоценного времени. Господа, дело вот какого рода. Для нас нет никакого сомнения, что мистер Пингль есть мистер Пингль. Верно и то, что он проделал в свое время знаменитый прыжок. Теперь он должен повторить его перед судом…

– Должен,-вздохнул я, сознавая, что заварил кашу.

– Катапульта цела как будто, господин директор? – спросил Годвин.

– В полной исправности, – наклонил голову директор.

– А мистер Клипс? – воскликнул я.

Директор потупил глаза.

– Пока не спрашивайте о нем, Пингль. Есть обстоятельства, мешающие…

Годвин замахал на директора руками,

– Не касайтесь деталей. Необходимо проверить, находится ли Пингль в форме… Ваша катапульта какую допускает перегрузку?

– Не более полуфунта. Даже меньше…

Годвин в волнении забегал по камере, потирая руки.

– Вот видите… Надо, чтобы вес "Человека легче воздуха" соответствовал силе пружины катапульты. Осмотрите парня, Вилсон. Раздевайтесь, Пингль…

Мне пришлось раздеться. Все трое осмотрели меня с ног до головы, пощупали мускулы на руках и на ногах. Доктор измерил меня лентой вдоль и поперек, что-то пошептал, высчитывая в уме, и подвел научный итог:

– Парень не дотягивает шести фунтов в весе…

– Тогда катапульта забросит его на галерку, – задумчиво произнес директор. – Придется менять пружину…

– Мы откормим его, – сказал доктор важно. – Диета по моему способу. Сладости, белки, немного жиров. Массаж всего тела два раза в день. Постоянный контроль веса. Упражнения на турнике…

– _ Я уже предвидел это и распорядился, – заявил директор.

– Тогда я спокоен, – широко улыбнулся Годвин. – Надо приступать к тренировке сейчас же…