Десятая сила (ЛП)

Она заметила дико кружащуюся Джилли внизу. Ее круглое лицо раскраснелось, желтая туника развевалась у колен. Калвин видела, как она плакала по Мике, скрыв голову фартуком. Калвин ощутила вспышку гнева. По какому праву Джилли скорбела по Мике? Она знала ее всего два месяца. Внизу должна быть Мика, а не неуклюжая Джилли: Мика справилась бы! Калвин помнила, как она скользила по льду в меховой накидке. Почему Джилли не оказалась на пути того копья? Мика могла петь и плясать, была верной и храброй…

Калвин закрыла глаза руками, но даже так не могла плакать.

Танцы внизу прекратились. Брайали призвала к вниманию; все стояли и ерзали, пока она показывала быстрые движения ногами. Калвин без эмоций смотрела, как сестры пытались повторить за ней. Правильно не получилось ни у кого, даже у Килы. До полнолуния оставалось три дня, она должна была ощущать надежду. Но она ощущала лишь отчаяние.

По пути вниз она столкнулась с Траутом. Его глаза были красными.

— Почему ты не на танцах? — спросил он.

— А ты? — Калвин завидовала его слезам.

Траут пожал плечами.

— О, я лишь буду позориться. Танцую я плохо. Если бы Мика была тут…

— Она хотела бы, чтобы ты помогал, — она сказала резче, чем хотела. Траут дернулся, словно ударила его по лицу. Калвин казалось, что все идет наперекосяк.

— Ладно, ладно, — буркнул Траут. — Я пойду, — он отвернулся.

— Траут, погоди. Пожалуйста, — Калвин вытянула руку, и через миг Траут сдавил ее пальцы.

— Прости, Калвин. Я не могу…

— Не надо. Не говори. От слов нет толку.

Траут скривился, стараясь не плакать, а потом вдруг обнял ее с пылом. Он долго сжимал ее, и Калвин обнимала его, прижавшись лицом к его плечу. Но она все равно не смогла заплакать.

* * *

Безнадежность Калвин не отступала до вечера великого Танца. Как и предсказывала Урска, долгие дни среди раненых сделали ее уставшей.

— Повезло, что Халасаа исцелил твою спину, когда впервые пришел сюда, — сказала она Лие.

— Я могла бы и подождать, — сказала Лиа. — Мне не было больно, — она улыбнулась и коснулась руки Калвин. — Но я рада, что смогу танцевать в ритуале, что исцелит мир.

Сомнения Калвин усиливались, а все становились увереннее. Последние пару дней поселения кипели от волнения. Калвин хотелось бы разделять уверенность Лии, но Танец казался ей глупостью. Она пыталась поспать днем, но без толку, и ее ноги волочились, пока она шла по тропе к священной долине. Что им делать, если это не сработает?

Сестры, Древесный народ и жители деревни бежали в долину, обменивались улыбками и кивками. Одна из новеньких двигала руками в воздухе, показывая движения женщине из деревни. Традиционно, как перед церемонией, жрицы не говорили, от них слышалось лишь шарканье ног и треск прутьев, лежащих на земле. Они не взяли факелы. Луны были полными, долину заливал свет, и она напоминала серебряное блюдо. Замерзший пруд и колонна водопада были черным стеклом, и пылающее дерево без листьев тянуло голые ветви к небу.

Тонно и один из парней из деревни везли Дэрроу в долину в кресле Лии на колесах, Калвин слышала, как он шептал им благодарности. Его голос увядал, как было с Марной перед концом. Калвин прикусила губу до крови.

Калвин и Лиа стояли рядом с Дэрроу под пылающим деревом, смотрели, как безмолвные танцующие приходят в долину: два десятка жителей деревни, полсотни жриц, вдвое больше Древесного народа. Почти все воины решили присоединиться к танцу. А Сибрил зализывал раны в поселениях.

Как только все собрались на поляне между застывшим прудом и пылающим деревом, Лиа подала сигнал. Не говоря, все встали кругом на краю поляны, где были разложены горки хвороста через промежутки. Земля в круге была голой и замерзшей, вытоптанной поколениями жриц, проводивших там ритуалы.

Калвин встала в центр круга. Первыми чарами ночи была песня огня, исполненная ее ясным и сильным голосом. Все костры загорелись, и черный лед отражал огонь.

Среди толпы стояли музыканты, Древесный народ, дочери Тарис и жители деревни смешались, держали барабаны, дудки и колокольчики. Тонно стоял наготове с флейтой у губ.

— Я играл на такой в детстве, — сказал он Калвин. — Удивлена? — он рассмеялся. — То, что я — не певец, не значит, что я не могу создавать музыку.

Момент настал, и Калвин ощущала себя маленькой, напуганной и глупой. Когда она летела над полем боя, она была сильной и храброй, уверенной в своей силе. То ощущение легкости управления пропало. Все лица повернулись к ней. Они собрались из-за нее, ждали начала выступления, которое могло оказаться бессмысленным. Калвин держала барабан в руке, и вдруг она стала сомневаться, что с ним делать. Она оглядела круг, не ощущая неуверенности у ждущих танцующих. Они натянулись, как струны, готовые для игры на них.

Три луны парили над деревьями. Облака плыли по небу, серебряный свет мерцал, смешивался с золотым светом костров. Калвин глубоко вдохнула, холодный воздух обжигал ее горло. Брайали посмотрела на нее, торжествуя.

Давай, дочь!