Десятая жизнь

— А вот и вы, — прозвучало поблизости.

Мы непрестанно выискивали взглядами Ликоой, но ее появление перед нами все равно стало неожиданностью. Она пришла с морской пеной, стелющейся у ее ног и казавшейся продолжением длинного струящегося платья. Озаренная розовато-золотистыми лучами солнца, она смотрела на нас так же внимательно, как мы на нее.

— Ну вот, мы пришли, как ты и хотела. — Лафотьер упорно не желал выказывать пиетета перед ее почтенным возрастом и божественным статусом. — Может, наконец скажешь, что тебе нужно?

Прародительница показательно вздохнула, и тонкая бретелька платья плавно соскользнула с ее плеча.

— Какой ты все-таки нетерпеливый, — с долей кокетства усмехнулась она.

Но эта улыбка в следующий миг оказалась стерта, сменившись отрешенной серьезностью. Теперь перед нами стояла настоящая Ликоой — Прародительница целого рода сверхъестественных созданий, высшее существо, обладающее огромной силой, и жительница Немирина.

— Посмотри на это поле, Йен Трейнар Лиан Лафотьер. — Она сделала широкий жест рукой. — Ты знаешь, что случилось здесь пятьсот лет назад. Мои дети страдали здесь, подвергались пыткам, умирали. Их боль и ярость были так сильны, что повисли на их душах якорем, до сих пор привязывающим их к этой земле и не дающим уйти в Немирин. Только прислушайся. Вы оба прислушайтесь и услышите их голоса.

Мне и прислушиваться не требовалось. Как и в прошлый раз, я ощущала их присутствие. Улавливала негромкие стоны и безмолвный плач.

Судя по тому, как напрягся и стиснул кулаки Йен, он тоже услышал.

— В тебе течет кровь того, кто сделал это с ними, — продолжила Ликоой. — Хочешь того или нет, ты наследник его силы. Один из сильнейших темных магов своего времени. Ты должен умереть. Здесь, на этом же месте. Добровольно отдав жизнь во имя спасения душ тех, кто заслужил долгожданную свободу и покой.

— Что? — тихо выдохнула я и, наплевав на то, кто передо мной, возмутилась: — Что за бред? С какой стати он должен умирать? Как будто на этой земле и так пролито мало крови! Что еще за провоцирование суицида?!

— Мы с Маргаритой связаны. — В отличие от меня, Лафотьер оставался спокоен. — Умру я — умрет и она.

— Эта связь начала ослабевать, когда вы оба пришли на мой остров, — возразила Прародительница. — А когда Акира ушла из сознания Маргариты, исчезла вовсе. Маргарита останется жить.

Я ожидала, что сейчас Лафотьер усмехнется в своей обычной манере и скажет, что не собирается умирать из-за каких-то незнакомых ему ликоев. Или просто развернется и уйдет, послав Прародительницу куда подальше.

Поэтому его следующие слова заставили меня не в первый раз усомниться в здравости собственного рассудка:

— Хорошо. Я согласен.

Чего?! Он что, и в самом деле хочет помереть?!

— Не смей! — шокированная до глубины души, воскликнула я.

— Не встревай, Маргарита, — как никогда серьезно и твердо велел Лафотьер. Сейчас его источающий властную решимость облик производил впечатление даже большее, чем Ликоой. — Это только мое дело. Мой долг.

«Долг? Да какой к чертям собачьим долг?!» — хотелось крикнуть мне, но ошарашенная происходящим, я не смогла больше выдавить ни слова.

Хорошо быть эгоистом. Так просто и легко. Не нужно думать о ком-то другом, переживать. А значит, не нужно бояться потерять. И жертвовать собой во благо сотен потерянных из-за деяний твоего предка душ не нужно тоже.

Я ведь всегда была эгоисткой. В меру, но все-таки. И Йен Лафотьер, как мне казалось, тоже. Отчего же он сейчас, отдав кулон с частицей силы Прародительнице, медленно входит в воду? И отчего я в эту самую минуту думаю о том, что уж лучше бы мне требовалось принести эту жертву?

Он не попрощался со мной. Не сказал напоследок ни слова. Просто уходил, растворялся в соленой алой воде… а я смотрела на него в каком-то тупом оцепенении и в который раз за последние бесконечно долгие дни не верила, что это реально. Что на небе сияет солнце, тихо проплывают облака и где-то этим совершенно обычным утром люди идут на работу. Открываются уютные кофейни, откуда тянет приготовленной к завтраку выпечкой, где-то на заборе умывается кот и в отделении зерров шуршит бумагами вечно недовольный секретарь… Что жизнь продолжается, несмотря ни на что. Кто-то умирает, но тут же кто-то рождается, и все снова идет по неизменному кругу.

Одна жизнь в обмен на множество других.

Такой ли равноценный это обмен, как может показаться на первый взгляд? И так ли это справедливо?

Я продолжала смотреть в удаляющуюся спину.

Шумел прибой. Ветер развевал длинные светлые волосы…

«Предатель», — вспомнилась не моя, чужая мысль.

Но предателем был Риаг. А Йен… он… он…

«Люблю», — уже моя, стрелой пронзившая мысль разбила оковы оцепенения и заставила стремглав сорваться с места. На всей скорости пронестись по красным макам, забежать в воду, забыв обо всех своих фобиях, догнать темного мага и крепко-крепко обнять его за пояс, вынуждая остановиться. Прижаться к нему изо всех сил, словно желая вобрать в себя. И, сбиваясь с крика на шепот, судорожно проговорить: