Десятая жизнь

Прежде чем прикрыть глаза, я заметила, как присутствующие зерры потянулись к выходу. Осторожно так потянулись, по стеночке, чтобы, не дай бог, не привлечь внимания двух самых опасных личностей Морегорья, надумавших объединить силы для поднятия важного свидетеля! И только Норт, неведомо когда успевший войти в этот не то кабинет, не то местный морг, наоборот, направился к нам.

Что господин старший зерр делал дальше, я уже не видела. Перед закрытыми глазами повисла блаженная темнота, и я сделала то, что от меня требовалось – расслабилась. Проверять на своей собственной шкурке, как чувствовал себя Лафотьер, когда я тянула из него силу, не хотелось, но пока никаких неприятных ощущений я не испытывала.

Стоять было не очень удобно, и я прислонилась поясницей к тому самому столу, на котором возлежала убитая. Еще успела понадеяться, что она на нас не в обиде за попытки частично вернуть ее с того света, а затем сконцентрировалась на внезапно появившейся перед закрытыми глазами серебристой нити. Она тянулась ко мне и уходила куда-то в темноту – слегка мерцающая, тонкая, но прочная.

Еще некоторое время я не чувствовала ничего особенного, а потом испытала легкую слабость. Ощущения были престранными, их отдаленно можно было сравнить с тем, как если бы у меня долго брали кровь из вены. Только вместо крови я делилась своей энергией, своей пресловутой силой, которую все окружающие так часто любили поминать. Сначала по телу растеклась легкая прохлада, уже совсем скоро сменившаяся холодом. Как существо теплолюбивое, холод я переносила плохо и вообще его не жаловала, но, удивительное дело, сейчас он не казался чем-то неприятным, скорее наоборот.

Если бы не слабость и легкое головокружение, которое благодаря закрытым глазам только усиливалось, все было бы прекрасно. Но из-за этих неудобств я мечтала, чтобы Лафотьер поскорее закончил ритуал, или что он там проводил для того, чтобы разговорить мертвецов.

Не знаю, сколько времени все это продлилось, но я потерялась в собственных странных ощущениях. И все же уловила момент, когда серебряная нить истончилась, после чего меня выбросило в реальность.

– Уммм, – прозвучало у меня за спиной сдавленное мычание.

Даже мурашки от неожиданности по коже пробежали!

Сообразив, что наш сумасшедший эксперимент увенчался успехом, я резко отпрянула от стола и едва сдержала порыв обхватить Лафотьера руками и ногами.

Покрывало на столе тем временем пришло в движение – вернее, пришло в движение то, что было под ним, а само покрывало частично съехало на пол.

Не то чтобы опасливо, но с изрядной долей осторожности выглянув из-за плеча Норта, за которым невесть как и когда умудрилась оказаться, я скользнула взглядом выше и наткнулась на застывшие, ничего не выражающие глаза. Именно они – водянисто-голубые, обрамленные слипшимися ресницами, первыми привлекли внимание.

Должно быть, при жизни эта женщина была очень миловидна. Сейчас же от былой красоты осталась лишь тень, да и та – с оттенком жути. Спутанные темные волосы, многочисленные ссадины, следы когтей и рваные раны, самая страшная из которых виднелась на шее… Зрелище откровенно пугало. Впервые за все время пребывания в Морегорье мне не хотелось язвить даже мысленно. Потому что прямо передо мной была смерть. Не та, которая приходит вовремя, уводя с собой дряхлых стариков, а суровая и беспощадная, преждевременно выигравшая бой с жизнью. И осознание того, что в приходе этой смерти хотят обвинить меня, вызывала ужас еще больший.

Воображение помимо воли нарисовало картину, где большая черная кошка прыгает на беззащитную молодую женщину, впивается в нее острыми когтями, обнажает клыки… Я тряхнула головой.

Вот еще, глупости какие! Не делала я этого!

– Кто вас убил? – нарушил повисшую вслед за мычанием тишину Норт.

Видимо, ситуация плохо на меня действовала, поскольку я в очередной раз стала ипподромом для мурашек и нервно вздрогнула.

Жестом велев старшему зерру замолчать, Лафотьер повторил только что заданный вопрос. При этом я бы не взялась определять, кто вселял жуть большую: нежить или все-таки темный маг, вокруг которого клубилась тьма.

– Она, – бесстрастно произнесла та самая нежить, глядя куда-то в пространство.

В воздухе разлилось напряжение, Норт с подозрением на меня покосился, а Лафотьер уточнил:

– Кто?

– Она, – так же отрешенно повторила нежить и, внезапно притянув колени к подбородку, жалобным тоном произнесла: – Было так холодно… и страшно. Умирать – страшно. И больно, очень больно…

Я уже искренне жалела, что Лафотьеру удалось ее разговорить. Все происходящее походило на сцену из какого-нибудь ужастика. А самое скверное заключалось в том, что под абстрактным «она» могла подразумеваться любая личность женского пола, в том числе и я.

Подозревая, что такой допрос ничем хорошим для меня может не закончиться, и решив взять дело в свои собственные лапы, я обратилась к убитой:

– Тебя убила не я, так ведь? Подтверди это!