Десятая жизнь

Сначала все шло гладко. Госпожа Ериша, выглядящая собранной и сосредоточенной, прикрыв глаза, что-то бормотала себе под нос – совсем как во время обновления заговора на удачу. А потом начались трудности, да притом у нас обеих.

Когда все тело пронзила ужасная боль, я не заорала лишь чудом. Еще успела заметить, что на лбу ведьмы выступила испарина, а на тонких сухоньких руках, которыми она впивалась в мои запястья, надулись вены, после чего весь окружающий мир для меня померк.

Казалось, меня выворачивает наизнанку, растягивая все мышцы и ломая кости. На глазах выступили слезы, во рту появился солоноватый привкус из-за прокушенной до крови губы. А внутри тем временем вместе с болью физической нарастала боль душевная, связанная с мощным всплеском силы…

Когда агония внезапно прекратилась, вернулась и способность восприятия действительности. А действительность ворвалась в мое сознание громким чертыханием, которое отчетливо различил мой кошачий слух. Затем раздалось что-то вроде «все!» и «убью пушистую заразу!», после чего в коридоре послышался стук приближающихся шагов.

Мы с госпожой Еришей, едва-едва пришедшие в себя, переглянулись и…

Когда дверь, – которую я, между прочим, запирала! – резко распахнулась, едва не слетев с петель, и в комнату ворвался разъяренный Лафотьер, за которым маячил Норт, они оба застали благопристойную и самую что ни на есть умиротворенную картину: мы с госпожой Еришей мило беседовали и угощались заблаговременно принесенными в спальню шоколадными конфетами.

– Что-то случилось? – прожевав шоколад, изобразила я удивление.

Когда-то я считала, что, обладай Лафотьер способностью испепелять взглядом, от меня осталась бы лишь горстка пепла. Так вот заявляю – вообще ничего не осталось бы. Даже этой несчастной горки!

– Попалась, ведьма, – произнес переступивший порог Норт, глядя на госпожу Еришу.

– О чем это вы, господин старший зерр? – Я снова сделала вид, что удивилась, добавив к эмоциям капельку негодования. – И вообще, по какому праву вы вторгаетесь в мою комнату?

– Исходящих отсюда магических импульсов не ощутил бы разве что мертвец, – ответил Норт, но, бросив беглый взгляд на нарисовавшегося рядом Крикко, негромко исправился: – Впрочем, мертвец бы уловил тоже.

– Я фамильяр темного мага, – ответила я, сложив все еще подрагивающие руки на груди. – Когда хочу, тогда и ликоичу… магичу… короче, когда хочу, тогда и пользуюсь силой! Все строго по закону и согласно моим обязательствам. Так что ваше присутствие здесь, господин старший зерр, при всем уважении, совершенно неуместно!

– Хочешь сказать, она здесь ни при чем? – Норт кивнул на скромно потупившуюся ведьму.

– Как эта милейшая женщина может иметь какое-то отношение к магическим всплескам? – в третий раз делано удивилась я.

Прокатило.

Нет, разумеется, все в этой комнате прекрасно понимали, кто в действительности скрывается за маской милой старушки, но уличить ее в этом Норт снова не мог. Ему только и оставалось, что скрипеть зубами да недовольно на меня зыркать… Впрочем, куда старшему зерру до темного мага, который уже практически прожег во мне дыру?

– Вон, – обманчиво спокойным тоном велел Лафотьер.

Первым за дверь шмыгнул Крикко. Госпожа Ериша тоже не заставила себя ждать. Норт, чуть помедлив, негромко хмыкнул и удалился следом за ними, а там и я поспешила выполнить требование желающего остаться в одиночестве мага.

Уйти мне, естественно, не позволили.

– Ты… – выдохнул маг, вокруг которого начала образовываться уже отлично знакомая мне тьма. – Эгоистичная, себялюбивая, хвостатая… зараза!

– Синонимы, – не моргнув глазом, сказала я.

Лафотьер опешил:

– Что?

– Эгоистичная и себялюбивая – синонимы, – просветила я его, любезно улыбнувшись. – Вы повторяетесь, господин темный маг.

Еще несколько секунд он неподвижно стоял на месте, явно борясь с собой, и в итоге проиграл той своей части, которая желала меня прибить. Я же дожидаться его полного выхода из себя не стала и предпочла заблаговременно капитулировать, вскочив с кровати и стремительно пересекая комнату.

Ну подумаешь, больно ему стало! Подумаешь, во время разговора с Нортом! Зачем из-за этого так нервничать? Мне вон тоже плохо было – и ничего! Бегаю, уворачиваюсь, стулья передвигаю, чтобы препятствия нашему «невинно пострадавшему» создать…

– Попалась! – в какой-то момент услышала я позади себя, и обхватившая за талию рука резко потянула меня назад.

Я даже ойкнуть не успела, как меня развернули на сто восемьдесят градусов, буквально окунувшись в штормовой взгляд черных глаз. Да, пожалуй, в них сейчас действительно плескалось штормовое море – ночное, холодное, безудержное… жаждущее меня утопить.

– Зараза, – произнес он в третий раз, только теперь гораздо глуше. – Чтоб тебя…

– Если будет «чтоб меня», то будет и «чтоб тебя», – на всякий случай напомнила я. – Не забыл?

Мой собственный голос тоже прозвучал глуше, чем хотелось, практически на грани шепота. И вовсе не из-за страха, которого я, несмотря ни на что, не испытывала. А из-за чувства, давать которому определение мне совсем не хотелось.