Десятник особой сотни

Что можно на это ответить, пришлось ложиться в избе. Но, бывало ночевали в лесу, тоже дело привычное. Клали на землю лапник, сверху стелили попоны, под голову седло, вот постель и готова. Караул выставлялся по очереди, не исключая командира. Мог бы Лиходеев и не лютовать так, ведь Луку он в поход все же взял, наученный горьким опытом прошлого раза, а духу сон как известно не нужен. Иногда, на пути попадались небольшие отряды воинов оружных разномастным оружием, многие без брони. Ну явно не черниговцы! Молчаливо смотрели на проходящий мимо десяток, шли некоторое время следом, затем растворялись в лесной чащобе. Это дружины родовых бояр, по землям которых шло его воинство, ненавязчиво давали понять, что баловать не стоит.

Пологий левый берег, такой низкий, что воды Сейма свободно вторгались в него широкими извилистыми заливами, заставлял и дорогу изгибаться вдоль протоки. Отрядники издали, проходя по летнику, смотрели на более крутой покрытый зеленью леса и холмами правый берег. На самом высоком из холмов, прилепились над обрывами деревянные стены изгороди, это виднелся форпост на юго-западной границе Курского княжества, Малицкий погост. Кроме самих стен, с этой стороны реки не было возможности рассмотреть крыши теремов и иных строений. По слухам, посадов в погосте не было совсем.

Лис, скакавший в авангарде десятка, оглянулся на командира, спросил:

– Будем переправляться?

Лиходеев догнал своего заместителя, встал стремя в стремя, еще раз окинул взглядом стены и окрестности поблизости от них, мотнул головой.

– Смысл? Стены целехонькие. Судя по травяному покрытию и кустарникам, вражье воинство здесь не проходило. Что нам там делать? К тому же до вечера еще часов пять, и время нас поджимает.

– Как скажешь. Сбыня, меняй Лютого в передовом дозоре, твоя очередь.

– Понял!

Прошли еще добрый десяток верст, вклинились на территорию чужой вотчины. Земля Черниговского княжества визуально ничем не отличалась от Курской, тем более, там и там жили племена северян. Потрудившийся за день Ярило, готовился уйти на покой, уступая место ночному светилу. Егор увидав на берегу небольшое рыбацкое селеньице, состоявшее из трех избенок, да десятка сараев, приказал в тихой заводи встать лагерем на ночь. Парни сходили с лошадей, разминая затекшие за день конечности, ставали маленьким табором. Разведя костерок, «поставили» на него походный казан. Поили и купали заморенных за день лошадей. Егор выставил караул, с проверкой послал Смеяна вниз по реке.

Из протоки, огибая камыши, выплыла лодка. Дед и двое отроков, лет по двенадцать-тринадцать, направив ее носом к затону, ничуть не страшась вставших на ноги воев, пристали к берегу, затащили плавсредство на песок.

– Вечер добрый, – первым поздоровался Лиходеев, здесь не он хозяин.

– Гой еси, добры молодцы? – голос старого рыбака, напомнил скрип весла в уключине.

– Служивые Курского князя. Объезд творим.

– Так вроде здесь земля черниговская?

– Заблукали.

Хитринка в глазах деда выдала, что он все понимает. Без боязни осмотрел пришлых. Видать тертый калач, седой весь. Прежняя жизнь шрамами на лице, почитай вся описана. В молодые годы воином был, к бабке не ходи!

– Коль не побрезгуете, примите от нас рыбки нонешного улова. – Предложил десятнику.

– Почему, нет. Спасибо не откажемся. – Скаля зубы в добродушной улыбке, поблагодарил Сбыня, в своем ответе опережая Егора, что либо сказать. – Илюха принимай дар.

Мельком мазнул взглядом по лицу командира, снова переведя взгляд на старика, пригласил местных жителей:

– Ежели задержитесь, милости просим на уху.

– Чего ж не задержаться, чай малые детушки по лавкам не ждут. Ага, останемся, а с утренней зорькой снова на реку выйдем.

Пока народ суетился, Егор заглянул в рыбачью лодку. Улов у рыбачков был. Десятка три крупных «хвостов», хозяйственно прикрыты крапивой. Сбросив с себя на траву у костра железо и одежду, вошел в холодную осеннюю воду неширокого Сейма, быстро окунулся с головой и немного проплыв, загребая воду руками, выскочил на берег.

– Ах, хорошо!

– Батька, чем вытираться будешь? – лыбясь спросил Истома. – Так высохнешь? Так ведь холодно. Замерзнешь.

– Валуй, подай витязю холстину, распорядился дед.

Один из мальцов сноровисто встрепенулся, поковырявшись в лодке, подбежал с отрезом серого, небеленого, но чистого плотна, протянул его Лиходееву.

– Спасибо, отроче, – поблагодарил малого.

Утерся полотном.

– Хорошо. – Одеваясь, окликнул монаха. – Так что, Илья, угощаешь ухой?

– Так еще самую малость, – чернец ложкой зачерпнув взвар, подув на него, попробовал на вкус. – Подсаживайтесь поближе к костру.

Наваристая уха, в которой готовилась лишь рыба с сухими травами, была явно недосолена, о чем Егор не применул спросить кашевара.

– Соль она вещь дорогая, по цене сходни серебру, – Сбыня ответил, не дав Илье рта открыть.

– Эх, Сбыня, сгубит тебя жадность!

– Я не жадный, а бережливый. – Обиделся отрядный МТОшник.