Десятое правило волшебника, или Фантом

— Сегодня вечером несколько команд проводят классификационные игры. Все они надеются, что однажды, в качестве великой почести, получат шанс выступить на великом соревновании против моей команды. Несколько раз в месяц моя команда играет против лучших из лучших. Она никогда не проигрывает. Каждая новая группа претендентов всегда горячо надеется, что они станут теми, кто победит лучших — команду императора — и будут объявлены чемпионами игр. Для такой команды найдётся немало наград, среди которых, не самая малая — самые красивые женщины, которые хотят быть только с мужчинами из моей команды.

Ему, казалось, нравилось рассказывать ей о нравах тех женщин, как будто по ним он делал выводы обо всех женщинах, как бы говоря ей, что считал, что в глубине души она была такой же. Она предпочла бы вскрыть себе вены. Но проигнорировала его провокацию и спросила его про другое.

— Если Ваша команда не играет, то зачем Вам нужно смотреть игру? Человеку вашего склада, конечно, не пристало бы дарить своё драгоценное присутствие верноподданным только для того, чтобы оказать им своё великодушие.

Он озадаченно посмотрел на неё, как будто вопрос показался для него странным.

— Конечно же, чтобы увидеть их стратегию, изучить силы, слабости тех, кто станет противником моей команды. — Он опять хитро улыбнулся. — Это то же самое, что делаешь и ты — оцениваешь тех, кто может оказаться твоими противниками — и не говори мне, что ты этого не делаешь. Я ведь вижу, как ты внимательно приглядываешься к оружию, к внутренностям помещений, расположению солдат, укрытий и запасных выходов. Ты всегда выискиваешь возможности, всегда наблюдаешь, всегда думаешь, как одолеть тех, кто стоит на твоём пути. Джа-Ла д`Иин — это почти то же самое. Это стратегическая игра.

— Я видела, как в неё играют. Я бы сказала, что стратегия там вторична, а на первом месте в этой игре стоит жестокость.

— Ну ладно, если ты не получаешь удовольствия от стратегии, — произнёс он с ухмылкой, — тогда тебе несомненно понравится наблюдать, за схваткой потных мужчин, старающихся одолеть друг друга. Большинство женщин именно за это любят смотреть Джа-Ла. Мужчины получают удовольствие от стратегии, от наблюдения за тем как дают и принимают вызов, от возможности поболеть за победу своей команды, и представить себя на месте игроков; женщинам же нравится вид полуголых тел и блестящих от пота мускул. Им нравится смотреть, как побеждают сильнейшие, мечтать о том, чтобы стать для героев желанным объектом их завоеваний, и ещё, найти способ стать доступными для этих мужчин.

— И то и другое для меня звучит бессмысленно. Либо зверство, либо бессмысленная похоть.

Он пожал плечами.

— На моём языке, Джа-Ла д`Иин означает «игра жизни». Разве жизнь — это не борьба, не жестокое соревнование? Соревнование мужчин, и соревнование полов? Жизнь, как и Джа-Ла, это жестокая борьба.

Кэлен знала, что жизнь могла быть жестокой, но эта жестокость не играла определяющей роли в ее жизни и не была её целью, и что разница полов не означала соперничества, а означала возможность делить вместе трудности и радости жизни.

— Для таких, как Вы, это так, — сказала она. — Это одно из различий между нами. Я использую насилие только, как последнее средство, только, когда есть необходимость защитить свою жизнь, своё право на существование. Вы используете жестокость, как средство исполнения ваших желаний, даже самых обычных желаний, потому что, кроме силы, Вам нечего предложить взамен того, чего Вы хотите или в чём у Вас есть потребность — включая и женщин. Вы берёте то, чего Вы не заслуживаете. Я выше этого. Вы не цените жизнь и ничего, что за этим стоит. Я же ценю. Вам приходится уничтожать всё доброе именно потому, что оно обличает никчемность Вашей жизни, контрастно показывает пустоту Вашего существования. Именно поэтому, Вы и такие как вы, ненавидите таких, как я — потому что превосходство на моей стороне, и Вы это знаете.

— Такая вера — признак грешника. Считать, что твоя собственная жизнь что-то значит — есть преступление против Создателя, а также против своих товарищей.

Стоило ей глянуть на него, как он предупреждающе выгнул бровь и наклонился немного ближе. Он поднял перед её лицом толстый палец, украшенный отнятым у кого-то золотым кольцом, как бы указывая на важность аргумента, словно читая нотацию эгоистичному, упрямому ребёнку, который находился в дюйме от заслуженного наказания.

— Братство Ордена учит нас, что быть лучше других, значит, быть хуже, чем все.

От такой вульгарной идеологии Кэлен оторопела. Этот религиозный постулат ложной веры внезапно дал ей истинное понимание глубин его дикой природы, и мстительного характера самого Ордена. Эта концепция извращала далёкую основу, на которой было построено — что любая жизнь одинаково имеет право на существование ради самой себя — чтобы оправдать отнятие жизни Орденом ради самими ими изобретённого понятия общественного блага.