Десятое правило волшебника, или Фантом

Ричард улыбнулся, вытащил из кармана медную монетку и небрежно покатал её между пальцев. Затем, подчёркнуто неуклюже позволил монетке упасть на землю. Присев на корточки, Ричард сделал вид, что ищет в песке монету, опираясь второй рукой в землю будто бы для равновесия. Отыскав монету, Ричард незаметно набрал в руку горсть песка. Офицер лениво наблюдал, как Ричард вытирает грязь с монеты и прячет ее в карман, но разговор с Сикс интересовал его гораздо больше. Ричард сделал вид, что очищает руки, и незаметно размазал песок по ладоням.

Его рука не должна соскользнуть. Не оборачиваясь, он откинулся назад, туда, где стоял один из младших офицеров. Сикс использовала магическую сеть, чтобы заставить солдат делать то, что нужно ей, поэтому внимание офицера было полностью сконцентрировано на ведьме. Боковым зрением Ричард видел рукоять меча, висящего у того на бедре. Хорошее оружие. Лучшее, чем у большинства солдат.

Сикс и коммандер продолжали беседовать. Ричард немного повернулся, словно потягиваясь. В тот же миг его рука легла на рукоять меча. Ещё через мгновение, клинок был свободен.

Ощущение оружия в руке всколыхнуло воспоминания, разбудило навыки, отработанные долгими тренировками. Пусть магическая часть его умений была сейчас недоступна, но опыт магией не был. Опыт многих Искателей, живших до Ричарда, остался с ним. У него не было Меча Истины, но оставалось знание. Офицер, очевидно, принимал Ричарда за дурачка. Он попытался вернуть свое оружие, но Ричард развернул меч и обратным движением проткнул его насквозь.

Другие реагировали быстрее. Прохладный рассветный воздух наполнился звоном обнажаемых мечей. Солдаты вооружались не только мечами, к бою готовились топоры, снимались с поясов булавы и цепы. Ричард был проворнее, туман ушел из его разума. Какая-то часть его сознания призывала к осторожности, но время шло, и необходимо было действовать. Это был его шанс.

Он знал, где Кэлен и должен был добраться до неё. А все эти люди стояли у него на пути. Ричард качнулся и отрубил руку, вооружённую топором. Брызнула кровь, а от крика боли вздрогнули поблизости солдаты. Новое стремительное движение, и меч пронзил ещё одного солдата, который пытался обнажить собственный меч. Он умер прежде, чем успел до конца поднять руку.

Ричард увернулся от нацеленного на него клинка. Ричард уже не слышал ни резкого лязга металла, ни воплей сражающихся. Он сосредоточился, полностью погрузившись в мир тишины. Эти люди могли бы выставить против него целую армию, но преимущество было на его стороне. Он сражался не против армии — он сражался против многих людей. Они воспринимали себя, как часть общей массы, как кусочки одного целого. Словно пытались все вместе стать единым боевым организмом.

И в том была их ошибка, которой Ричард воспользовался, чтобы замешаться между ними. Пока солдаты колебались, ожидая, что сосед начнёт действовать первым, Ричард уже двигался сквозь их ряды, сокрушая всё на своём пути. Он позволял им тратить силы на выпады и удары, а сам плавно уворачивался от смертоносной стали.

Каждый его удар достигал цели. И с каждым ударом он продвигался вперёд. Там, где он проходил, словно образовывалась широкая просека. Вместо того, чтобы тратить силы и время на отдельные удары, он использовал инерцию меча и поддерживал это непрерывное движение. Нанеся удар, Ричард использовал возвратное движение меча, чтобы поразить ещё одного врага. А все эти мечи, топоры, цепы достигали лишь того места, где он был мгновение назад. Это был плавный, текучий танец посреди хрипящих, падающих и скачущих тел.

Удар, ещё удар, ещё… Утренний воздух, наполненный криками. И кое-кто уже начинает чувствовать тревогу, потому что никак не получается остановить его. И страх оттого, что ещё произойдёт.

А Ричард не выпускал из поля зрения свою цель — открытый проход в стене. Каким бы извилистым не был его путь между нападающими, он неуклонно продвигался туда. Это — свобода. Это — путь к Кэлен.

Ричард скосил несколько человек на своём пути, ещё от нескольких увернулся. Важно было не убить как можно больше врагов, важно добраться до открытой калитки.

Вокруг него кто-то выкрикивал приказы, гневно кричали нападающие, вопили от боли раненые, зажимая распоротые животы и открытые раны. А в сознании Ричарда царила тишина, из которой он наносил удары. Он выбирал цель, стремительно атаковал и столь же стремительно продвигался вперёд. Ни одного движения, ни одного усилия, потраченного впустую.

Заметив в толпе солдата, который двигается увереннее других, он начинал прорубаться в его сторону. И при этом неуклонно продвигался к выходу. Рубя врага, Ричард не позволял себе ни единого мгновения передышки. Он сражался без всякого милосердия, сокрушал любого, кто оказывался на его пути — нападал этот человек, или пытался удрать. Солдаты ожидали, что Ричарда испугает их количество, боевые кличи или боевые навыки. Не испугало. Он сражался без всякой пощады.