Десятое Правило Волшебника, или Призрак

Никки наблюдала, как люди начинали собираться на ближайшей площади с небольшим бассейном посредине. Бассейн, посреди которого виднелся темный камень, находился под открытым небом.

– Может быть, и нам стоит помолиться, – сказала Кара. – Иногда это помогает, если находишься в тревоге, а я могу сказать, что ты, несомненно, встревожена.

Никки хмуро посмотрела на морд-сита, удивляясь, как та узнала, что ее что-то беспокоит. И предположила, что это было не так уж и трудно определить.

– У меня нет времени, чтобы тратить его на молитву, – сказала Никки. – Мне нужно вернуться назад и еще раз попытаться во всем разобраться.

По виду Кары было заметно, что ей эта идея не кажется хорошей. Она протянула руку в сторону площади.

– Раздумья о Лорде Рале могут помочь.

– Размышления о Натане не принесут мне ничего хорошего. Меня совершенно не трогает, даже если все решат, что Натан и есть Лорд Рал. Ричард – вот кто Лорд Рал.

Кара улыбнулась.

– Знаю. Именно это я имела в виду. – Она взяла Никки за руку и потянула к бассейну.

Никки пристально вглядывалась в морд-сита, увлекаемая ею, а затем сказала:

– Полагаю, нам не повредит задержаться на короткое время и подумать о Ричарде.

Кара кивнула, и в этот момент выглядела почему-то весьма мудрой. Люди с уважением уступали дорогу этой девушке, в то время как она твердым шагом вела Никки, чтобы занять место близ бассейна. Сквозь темную воду можно было разглядеть скользящих в глубине рыб. И прежде чем осознала это, она уже стояла на коленях вместе с Карой, касаясь лбом земли.

«Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей – наша сила. В милосердии твоем – наше спасение. В мудрости твоей – наше смирение. Вся наша жизнь – служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе».

Никки добавила и свой голос к остальным, и все вместе голоса стали подниматься вверх и разноситься, многократно отражаясь, по залам дворца. Ей казалось, что слова «Магистр Рал» и Ричард были неразличимы. Для нее это были синонимы.

И почти против ее желания, вихрящийся поток мыслей стих, едва Никки тихо начала произносить нараспев эти слова вместе со всеми остальными.

«Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей – наша сила. В милосердии твоем – наше спасение. В мудрости твоей – наше смирение. Вся наша жизнь – служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе».

Она будто растворилась, теряясь в этих словах. Солнечные лучи пригревали ее спину. Следующий день будет первым днем зимы, но внутри дворца Лорда Рала солнце было теплым, таким же, как и в Саду Жизни. Казалось удивительным, что Даркен Рал и его отец, Паниз, предыдущий Рал, сделали это место прибежищем зла.

Хотя она сознавала, что место было всего лишь местом. Человек – вот что имеет значение. Именно в человеке определяющее отличие. Именно человек задает здесь общую атмосферу и тон, которому следуют остальные, или правильный, или неправильный. В каком-то смысле, эта молитва была формальной констатацией этой концепции.

«Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей – наша сила. В милосердии твоем – наше спасение. В мудрости твоей – наше смирение. Вся наша жизнь – служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе».

Эти слова многократно отражались в голове у Никки. Она так скучала по Ричарду. И хотя его сердце принадлежало не ей, она скучала по нему, по его улыбке, по беседам с ним. Если это и было все, на что она могла рассчитывать, то и этого достаточно, чтобы поддержать ее. Просто его дружба, его значение в ее жизни, а ее – в его.

Лишь бы Ричард был счастлив и жив… Ричард.

Вся наша жизнь принадлежит тебе.

Никки резко поднялась на колени.

Она поняла.

Сбитая с толку, Кара нахмурилась, глядя на нее, в то время как другие молились.

– Что-то не так?

Вся наша жизнь принадлежит тебе.

Она поняла, что ей следовало делать.

Никки торопливо поднялась.

– Идем. Мне нужно вернуться в Цитадель.

Пока они вдвоем бежали через коридоры и залы, Никки все еще слышала рокот голосов, поднимавшийся вверх и превращавшийся в отраженное эхо, растекающееся по огромным коридорам.