Десятое желание

Он сокращал расстояние между ними крохотными шагами. Подав руку, помог спуститься со ступенек. Приобнял, пропуская в вагон метро. Поправил ей волосы, которые попали под ворот куртки. Маша спокойно принимала его внимание.

Они катались на колесе обозрения, показывая друг другу те места, до которых еще не добрались. Сидели в кинотеатре на нелепой комедии. Когда-то они пересмотрели с десяток подобных фильмов, но мало что запомнили, потому что их руки постоянно касались друг друга, а губы все время набредали на поцелуи. Теперь же это был просто фильм, который, казалось, длился бесконечно.

Потом они катались на лодке. Причалили к островку, утопающему в зарослях. Ян достал из рюкзака термос с мороженым. На этом же самом острове, как много лет назад, они пластиковыми ложками выковыривали из термоса мягкие ванильные шарики и угощали друг друга. Только вкус казался совсем другим.

– А помнишь, как мы здесь целовались? – спросил Ян и, приподняв пальцами ее подбородок, коснулся губами ее губ. Было сладко, пахло ванилью.

Маша выглядела растерянной, даже напуганной.

– Прости, просто хотел вспомнить их вкус.

– Вспомнил? – спросила Маша и улыбнулась.

– Да, – соврал Ян.

Воспоминания не оживали, словно его губы, его руки касались чужой, незнакомой женщины, которой он и касаться-то не хотел. И тогда у Яна в голове промелькнула мысль: а если отец оказался прав? Если его чувства, так легко погребенные временем, оказались ненастоящими? Если отец с высоты своих лет видел то, чего не видел Ян, эгоистичный, своенравный, жестокий подросток?

– Ты выглядишь печальным, – прервала его размышления Маша.

Ян тряхнул головой.

– Кажется.

Чем гуще становились сумерки, тем больше откровенничала Маша.

– Когда я узнала о маминой болезни и поняла, что вернусь, сразу столько воспоминаний нахлынуло, – рассказывала она, крепко держа Яна под руку. – Я-то думала, что все улеглось, забылось. Мы же с тобой тогда были совсем детьми. Первая любовь! Кто ее не переживал? Но я всю неделю сама не своя ходила, рассеянная, растерянная. Представляешь, как глубоко ты во мне пророс?

Они сели на скамейку недалеко от ее дома. Маша по-девичьи поджала под себя ноги и уютно опустила голову ему на плечо. И в этом движении, в этом касании наконец почудилось что-то знакомое.

Ян обнял ее за плечи и прижал к себе. Солнце исчезло за пятиэтажками, оставив багряную полосу, но и она уже затухала. Стремительно наползал холод.

– Ты знаешь, – продолжила Маша, – мне ректор тогда пригрозил – если не соглашусь, не уеду. Ты же еще школьником был, – Ян почувствовал в ее голосе виноватую улыбку. – Мы столько времени проводили вместе, а у меня даже мысли не возникло, что это неправильно. Я же деток мечтала учить, а тут – отношения со школьником. Без этой работы я бы сломалась. Ты бы меня такую бросил.

– Не бросил бы.

– Тогда я сама бы ушла. Ты же был «золотым» мальчиком, с таким будущим, такими родителями! А рядом – я, неудачница, балласт, – Маша заерзала, устраиваясь поудобнее. Ян крепче обнял ее. – А так, видишь, как вышло: ты банкир. Красавец. Счастливый, наверное. Женился?

Ян покачал головой.

– Правильно. Рано еще. Я вот в двадцать два вышла замуж и через три года развелась. Только после тридцати в голове какой-то порядок образовался.

Ян вспомнил, как вернулся из армии, все думал, где она, что делает. А Маша к тому времени вышла замуж. Еще и года после ее отъезда не прошло.

– Твой отец мне поставил два условия: никому не рассказывать о нашем с ним разговоре и больше никогда не возвращаться. Матери я все-таки рассказала, – призналась Маша.

– А мне – нет.

– Возможно, так было нужно. Возможно, все сложилось для нас наилучшим образом.

Ян машинально гладил ее плечо – словно утешал, а перед глазами то приближалась, то удалялась земля. Так же, как в армии, при отжимании на кулаках, до изнеможения, до потери сознания. Он словно со стороны наблюдал, как вместе с кровью из щербатого лица алкаша вылетали зубы: Ян бил остервенело, жестоко, на глазах у милицейского наряда, чтобы потом самому быть избитым. Он видел купюру, которую мама тайком запихивала ему в карман во время их последней встречи.

– Возможно, – Ян заставил себя прервать череду воспоминаний и поймал задумчивый взгляд Маши. – Пойдем ко мне.

Маша растрогалась, увидев свое фото у него на тумбочке.

Ян вернулся в спальню с двумя бокалами в одной руке и бутылкой вина в другой. Откупорил бутылку, следя за каждым движением Маши, за мельчайшими изменениями голоса. Он пытался найти то, что так много лет назад задевало его за живое, не отпускало днем, возвращалось во сне. И до сих пор не находил. Возможно, ему стоило рассмотреть ее поближе.

Ян подошел сзади, отвел волосы за плечо, вдохнул ее запах.

Ничего.

Стянул с плеча шлейку платья, не сразу осознав, что делает: может, там, под шлейкой, запах будет отчетливее. Понял, когда она обернулась и стала искать его губы.

* * *

Катя сразу почувствовала ее запах.

Сглотнула ком в горле.

Пошла в свою комнату. Ей совсем не хотелось увидеть любовников, разметавшихся по кровати.

– Подойди ко мне! – услышала она требовательный голос Яна.