Десятые

Эта командировка, участие в войне оказались очень полезны, без них не было бы у Трофима Гущина настоящей биографии, не стал бы он таким, особенным, писателем. Без ложной скромности – особенным. Талантливых немало, а вот особенных… Но что пережила тогда Лёся, беременная вторым ребенком, сколько здоровья его недели в Дагестане и Чечне отняли у его матери… Мог бы отказаться, не поехать, но это стало бы предательством по отношению к другим ребятам – у многих молодые жены, маленькие дети, больные матери…

А в городе среди прочего приходилось разгонять акции однопартийцев. И не раз Трофим спрашивал их: «Может, уволиться? Совесть заела». Они требовали остаться, заниматься пропагандой среди омоновцев, готовиться к возможному восстанию. «Новый президент продолжает антинародный курс Ельцина. Терпение вот-вот лопнет, и начнется. Держись, брат».

Но к осени две тысячи первого года Трофим не выдержал и уволился. Восстановился в университете, стал заниматься журналистикой – писал репортажи в областных газетах, заметки, а иногда и большие статьи… Очень быстро стал постоянным автором партийного еженедельника, выходившего в Москве. В две тысячи третьем возглавил местную газету, точнее – франшизу известного столичного еженедельника.

Журналистика, особенно поначалу, денег приносила мало. Пришлось снова устроиться охранником в ночной клуб… В редкие свободные часы Трофим стал писать свой первый роман. Писал урывками, медленно, без мысли, что его опубликуют. Но нужно было выразить на бумаге то, что пережил в последние годы. Студенческую жизнь, зарабатывание на кусок хлеба, любовь к Лёсе, рождение сына, войну, мир, который, по сути, мало отличается от войны…

Закончил роман и не выдержал, показал одному знакомому писателю из Москвы. Писатель был немногим старше Трофима, но давно уже известным, чрезвычайно плодовитым и смелым. Тот прочитал и дал такой, поначалу удививший Трофима, совет: «Нужно опубликовать в самом глухом, провинциальном журнале». – «Почему?» – «Столичным изданиям мало веры, в Москве трудно кого чем-нибудь удивить. А вот провинция… Напечатают, а уж мы здесь поднимем такой шум, что все услышат».

И Трофим отправил первенца в некогда известный, но нынче почти незаметный журнал, выходящий в одной из областей Русского Севера. Маленькой надеждой, что его не выбросят сразу в корзину, служила короткая рекомендация того самого писателя из Москвы.

Ответ пришел поразительно быстро: «Роман будет опубликован в двух первых номерах будущего года». И затем случилось в современной литературной жизни невероятное: не журнал сделал известным какое-либо произведение, а произведение вернуло жизнь журналу (два последующих года подписка на него стремительно росла, но затем стала падать: ничего по-настоящему сильного там больше не появлялось).

Номера с трофимовским романом заказывали по почте, рвали из рук, делали ксерокопии. Электронной версии у журнала не было, и это пошло на пользу: о необыкновенном тексте многие слышали, но найти и прочесть его было не так-то легко.

В том же году роман вышел книгой, в московских журналах требовали повести и рассказы… За десять лет Трофим Гущин из бедного журналиста стал известнейшим русским писателем. И в России, и за рубежом. Известность приносила и деньги… Удалось купить две комнаты в коммунальной трехкомнатной квартире (позже выкупили и третью), построить дом, обеспечить семью… Но иногда случались такие вот досадные ситуации, как с покупкой машины.

Трофим сразу решил, что она подходит. Прокатился, осмотрел, поторговался, слегка сбив цену. Но не хватало каких-то несчастных сорока тысяч рублей. «А вот банк, – подсказали, – можно кредит оформить».

Зашел в банк узнать условия.

– Есть следующие договоры займа, – защебетала девушка, – на три года, на два…

– Мне не надо на два. На месяц дайте полтинник.

Девушка сделалась строже:

– Нет, на месяц нельзя. Минимальный срок возвращения займа – год.

Трофим стал изучать договор. Оказалось, что весь этот год техпаспорт на машину будет лежать в банке. Естественно, что продать ее он не сможет, а если вовремя не переведет месячную выплату, банк машину вправе забрать себе.

– Вы, получается, – усмехнулся Трофим, – даете мне в долг одну хрен-знает-какую стоимости автомобиля, но если я просрочу платеж, забираете ее себе?

– Нарушение срока выплаты – наказывается, – совсем уж сурово отчеканила девушка.

– А на месяц, значит, одолжить не хотите?

– Такой опции нет.

Трофим созвонился со знакомым, довольно крупным в их городе бизнесменом, за две минуты договорился перехватить у него недостающую сумму; через полчаса сумма была в кармане Трофима, а еще через два часа он ехал домой на новой машине.

Знакомому вернул долг не через месяц, а через неделю с небольшим. Еще и бутылку элитного вискаря поставил… Вискарь тут же и распили.

Трофим рассказал про банковские порядки… О кредитном ярме он, конечно, слышал, но так вот до сих пор не сталкивался, и столкновение его поразило.