Десятые

Шаги в сенках. Секунда, другая тишины. Стук в косяк – дверь снаружи обита для тепла клеенкой с ватой… «Не ломится сразу», – про себя отметила Ольга и вслух сказала:

– Да!

Вошел Виктор. Частями так: сначала голова, потом одна нога, потом туловище, потом другая нога… В правой руке хрустящий пакет.

– Здравствуй, – сказал душевно, с виноватой улыбкой, но заметил Татьяну, и лицо сразу сделалось жестким.

– Здравствуй, – бесцветно ответила Ольга; сесть не предложила, ничего к приветствию не добавила – любое слово могло стать поводом для начала мучительного разговора.

Бросила взгляд на Татьяну. Та, нахмурившись, следила за Виктором… Они были знакомы через Ольгу; Татьяна сперва даже кокетничала с ним, проявляла интерес, но потом, заразившись, видимо, Ольгиной антипатией, стала воспринимать Виктора как врага. Виктор косился на Татьяну тоже как на противника, помеху.

Они были очень похожи – Виктор и Татьяна. Оба высокие, крепкие. Красивые в своей силе. «Вот бы им вместе, – пожелала Ольга снова. – Такая бы пара была…»

– Я тут, – шоркнув по половику подошвами шлепанцев, Виктор пошел к столу, – я тут мяса привез. Сохатины. Положи куда… в холодильник.

Увидел табуретку у печки, подхватил ее, поставил напротив Ольги и сел.

– На покосе были с батей. У нас покос же за Тубой, диковатые места… Ну, косим, и тут – выходит. – Глаза у Виктора, как обычно, когда рассказывал, по его мнению, интересное, удивительное, округлились. – Вышел и стоит. Батя косу бросил, на цыпочках так к машине подбежал, а там ружье у нас. Хорошо, пуля была – свалил сразу… Тебе, – поймал глаза Ольги, – привез вот мякоти. Свежее.

– Может, он больной был, – с усмешкой и брезгливостью сказала Татьяна, – вот и вышел к людям.

– Действительно, – подхватила Ольга.

По лицу Виктора пролетело бешенство.

– Здоровый он был, – произнес медленно, – мы печень проверили… Нормально всё… Не хочешь – собаке скорми вон, свинье… Я не за этим вообще-то… Оля, я поговорить хотел.

– Ну говори.

– Я лично с тобой. Без других.

– Нет. Таня моя подруга, я без нее не буду. Говори и… и уходи, Виктор.

– Прямо так сразу – уходи? – Он ухмыльнулся, потер давно не бритый подбородок своей большой, на вид гладкой рукой. Но Ольга знала, какая эта рука железная – мозоли покрывали ее всю, как панцирь, и толстые синие вены ползли под темно-коричневой от загара и въевшейся пыли, земли, машинного масла кожей, словно корни сосны по скале…

– Витя, – чувствуя к нему что-то вроде сочувствия, сказала Ольга, – ты неплохой человек. Я знаю, какой ты работящий, честный. Но у меня есть муж, он скоро вернется…

– Да не доедет он.

– Что?.. Почему это?

Виктор поморщился:

– Завалят.

– Кто это завалит? Ты, что ли?

– Да при чем тут я… Наркоты эти, которых он сдал. Или дружки их.

– Ну, это мы посмотрим еще. За ним отец поедет. И я.

– Значит, тут где-нибудь подкараулят. Такое, Оль, не прощают.

В его голосе была угроза; Ольга растерянно посмотрела на Татьяну. Та в ответ взглядом спросила: «Начинать?» Ольга еле заметно мотнула головой: «Нет».

– Витя, спасибо, что предупредил, – изо всех сил спокойно сказала она, – мы учтем твои слова. И что-то придумаем. Я буду с Сергеем. Он мой муж, я его люблю.

– Природу не обманешь – ребенок-то от меня должен был… – Виктор запнулся, – родиться должен был. А ты его убила.

– А?! – испуганно вскрикнула Ольга. – А ты откуда?..

В декабре Ольга обнаружила, что беременна. Съездила в женскую консультацию, и там подтвердили. Последнее свидание с Сергеем было четыре месяца назад, а с Виктором она два раза переспала за месяц с небольшим. Никак не получалось выдать ребенка за Сережиного. И она сделала аборт. И тряслась теперь, сможет ли забеременеть снова… Никто, кроме врачей, не знал об аборте. И вдруг вот…

Виктор опять усмехнулся:

– Видишь как. Значит, правильно догадался… Оля-Оля, зачем ты так? Ведь ты же знаешь, как я тебя…

Он глянул на Татьяну. И Ольга тоже. Татьяна сидела с окаменелым лицом.

– …Как я тебя люблю. Я тебя люблю по-настоящему. Зачем ты сама себе жизнь рушишь?

– Это… – Ольга некрасиво прокашлялась. – Это мое дело. Мое и Сережино. Понятно?.. Да, случилось у нас с тобой. Бывает… Бывают ошибки. Но я уже полгода тебе повторяю: я не буду с тобой. Я люблю Сергея. Давай попрощаемся и – всё. Пожалуйста, Витя!

В ответ он вздохнул протяжно и с болью, как простонал. Снова потер подбородок, хрустя щетиной. И сказал твердо:

– Нет, я тебя не отдам. Я прошу тебя стать моей женой. Тебя с этим быстро разведут – с зэками быстро разводят… Прошу, Оль!

– О господи! – всплеснула руками Татьяна. – Предложение он пришел делать! Да ты на себя посмотри. Шлёпки, майка вонючая. Треники! Побрился бы хоть.

«Зря она это, зря, – слушала Ольга. – Как надежду дает… При чем здесь одежда…»

Виктор довольно миролюбиво стал оправдываться:

– Да я с косьбы прямо. Неделю там…

– С косьбы-ы, – ядовито передразнила Татьяна. – Да это показатель вас, самцов тупых. Увидел девушку нормальную – и давай! А сам пугало-пугалом. И на что рассчитывают…

– Слушай, – миролюбивость Виктора исчезла, – не лезь. У нас свои дела. Выйди лучше на пять минут.