Десятый круг ада

Частым гостем Лебволя неожиданно стал оберштурмбанфюрер Грюндлер. Всякий раз появляясь в бактериологической лаборатории, он неизменно заходил к нему и подолгу болтал о пустяках. Каким-то чутьем Грюндлер почувствовал разлад в отношениях старого ловеласа Штайница, которого он ненавидел и боялся, с фрейлейн Региной. Это давало ему надежды сблизиться с профессорской дочкой. Грюндлер полагал, что дружба с ее кузеном позволит быстрее достигнуть желаемой цели.

Фактически же оберштурмбанфюрер давно следил за Лебволем. Ему казалось, что между Баремдикером и заокеанским племянником профессора Шмидта есть какая-то связь. Очевидно, Баремдикеру потребовался помощник, и Интеллидженс сервис в срочном порядке послал в «гости» к дяде единственного племянника или его двойника. «Что-то смущает меня этот племянник, — усмехался Грюндлер. — Ничего, мне дополнительно сообщат из-за океана, кто он».

По имеющимся в РСХА сведениям, Лебволь не вызывал никаких сомнений. Тем хуже будет для молодчиков Кальтенбруннера, если он, Грюндлер, докажет их близорукость. У профессора пропал в Белоруссии сын Альберт, являвшийся для РСХА заложником — гарантом успешной работы отца. Известие о его смерти вывело бы из равновесия ученого, и никакие силы не заставили бы его трудиться в бактериологическом центре. Специально проведенное по личному приказу начальника РСХА расследование в Белоруссии установило, что капитан Альберт Шмидт вместе со своей русской любовницей был у стога сена схвачен партизанами и расстрелян.

Профессор не должен знать о пропаже любимого сына, по крайней мере до окончания исследовательских работ по созданию оружия массового уничтожения людей. Отсутствие писем от Альберта ему объясняли новой секретной работой сына, требующей особой предосторожности в переписке. Вот почему появление заокеанского племянника обрадовало Кальтенбруннера. Лебволь успокоит профессора и рассеет его сомнения по поводу затянувшегося подозрительного молчания сына.

В химической лаборатории оберштурмбанфюрер приставил к Лебволю двух лаборантов, приказав им следить за каждым его шагом. Все, что делает племянник профессора, с кем встречается, о чем говорит, — должно быть немедленно известно Грюндлеру.

Лебволь в свою очередь сам старался сблизиться с оберштурмбанфюрером. Понимая причину внимания к нему Грюндлера, он нередко намекал, будто красавица кузина благоволит оберштурмбанфюреру, особенно после спортивного праздника.

Грюндлер сетовал на свою однообразную работу, завидуя творческим изысканиям ученых.

— Вы в своей стихии, а я...

— Без вас мы не смогли бы работать спокойно, — возразил Лебволь. — Доктор Штайниц говорит, что он за вами как за каменной стеной. Он в восторге от вас! Ведь только вы один способны были разоблачить проникшего в Шварцвальд английского шпиона Баремдикера.

Оберштурмбанфюрер брезгливо скривил тонкие губы.

— Баремдикер так... мелкая сошка...

Ему не хотелось признаваться, что все расчеты на баронского сынка фактически провалились. Гестапо до сих пор не добилось его признания. Вот вам и хваленый-перехваленый шеф гестапо группенфюрер СС Мюллер! Ему бы, Грюндлеру, быть на его месте... Мало того, Мюллер вообще свернул все дело. Его молодчики схватили группу английских разведчиков, пытающихся найти установку ФАУ-II. От них якобы и поступило сообщение о новом чудо-оружии рейха, появившееся затем в английских газетах. По крайней мере, Мюллер так проинформировал своего начальника Кальтенбруннера, и тот поверил ему. Пришлось Грюндлеру отправить обратно в Берлин машины с радиопеленгаторами. Они напрасно простаивали в Шварцвальде в ожидании выхода в эфир не существующего в понятии Мюллера английского разведчика.

При очередном приходе Грюндлер устало поздоровался с Лебволем и поинтересовался его здоровьем.

— Как вы себя чувствуете?

— Ничего...

— А у меня небольшая температура... С вечера что-то знобило... — Грюндлер вяло улыбнулся.

Лебволь удивился: с чего бы?! В самом деле, не болен ли оберштурмбанфюрер?

Грюндлер поймал недоуменный взгляд Лебволя, подавил усмешку на губах.

— Скажите, Лебволь, где вы жили в последнее время? — спросил он.

Лебволь насторожился. Неужели Грюндлеру стало известно что-то новое о заокеанской жизни племянника профессора Шмидта.

— В анкете я писал об этом.

— Да, да, писали... — Грюндлер утвердительно закивал головой. — Кажется, ваш дом был рядом с табачной фабрикой?

— Вы прекрасно обо всем осведомлены, оберштурмбанфюрер. Это делает вам честь.

— Странно... — Грюндлер в упор посмотрел на спокойного Лебволя. — На днях я встретился с сыном владельца той табачной фабрики, коммерсантом. Представьте, он удивился, когда узнал, что вы в Германии...

— Вы хороший дипломат, оберштурмбанфюрер, но плохой экономист, — засмеялся Лебволь. — Заокеанский делец просто хотел из вас побольше выжать... Повадки Гарди-младшего мне хорошо известны.