Десятый порядок. Вирмоны

- Я знаю, что вы коллективно противодействуете этому нашествию. Что у вас уже есть положительный результат. Но без нашей помощи, без наших знаний, без поддержки государства вы не сможете им сопротивляться. Сколько у вас погибло людей? Сколько пропало без вести? Давайте поговорим открыто!

Глава встал, протянул руку и схватил графин:

- Водички не хотите? Она у нас тут чистейшая, вкуснейшая и без всяких городских примесей. Вы же вроде как воду проверять приехали? Вот и проверяйте её…

- То есть – разговора не будет? – прямо и жестко спросил Рома.

- Ну почему же, - пожал плечами глава. – Давайте поговорим о перспективах развития поселка. Японцы тут у нас хотят поставить деревоперерабатывающий цех…

- Нас-то чего вы боитесь? – не удержалась Эля. – Если мы и не сможем помочь, то хуже уж точно ничего не сделаем!

Глава повернул голову к женщине:

- А вы у вашего государства и спросите – почему вместо батальона спецназа сюда приезжает санитарная инспекция?

- Я вас понял, - сказал, вставая, Рома. – Но вы подумайте. Вдруг что-то изменится. Мы готовы будем с вами работать при любом раскладе.

Эля понимала, что еще есть шанс завести главу за разговорами в логический тупик и заставить его раскрыться, но положилась на интуицию Романа и тоже встала.

- До свидания, - сказал Роман.

- До свидания, - кивнул Петрович.

Выйдя на улицу, они вернулись к развилке, ведущей к устью реки. Там долго пришлось брести вначале по заросшему короткой травой песчанику, затем по песку, и уже дойдя до берега моря, они присели отдохнуть на лежащую здесь же смытую с гор сосну.

Солнце ушло за спину, небо понемногу стало затягиваться облаками, справа тихо и мирно текла некогда страшная и неудержимая горная река, а впереди, волна за волной, на песчаный берег накатывало море. Кричали чайки, что-то обсуждая на своём птичьем языке. В километре от берега покачивалась на волнах самоходная баржа, с помощью которой местный порт разгружал приходящие крупные суда.

- Жаль, полотенце не взяли, - посетовала Эля. – Я бы сейчас окунулась.

- Вода здесь еще очень холодная, - предостерег Рома. – Здесь и летом не очень комфортно купаться.

Какое-то время они молчали.

- С нами определенно никто не хочет общаться, - сказала Эля, разгребая ладонью песок. – Прямо такую истерию вокруг всего этого устраивают! Ума не приложу – что делать будем?

- Ну, может дед Миша что-нибудь еще подкинет, вечером надо будет пригласить его, посидеть. У меня бутылка бурбона в машине есть. Литровая.

- Интересно, а кто это мог быть на черном джипе, что на Баланов ключ уезжали?

- Менты, наверное. Они же тут все поголовно чем-то заняты – лесом, или морем. Деньги зарабатывают, вот и машины хорошие покупают. И, кстати, необязательно, чтобы машина с номерами была – менты и сами здесь особо этим не заморачиваются, а при наличии удостоверения всегда можно хоть куда ездить.

Песок струился сквозь пальцы, и Эля вдруг подумала, что именно вот так же утекает сейчас, совершенно бессмысленно, отпущенное ей время жизни. Вначале набранный в ладонь песок сыпался быстро, отождествляясь с неуёмной энергией молодости, когда ты тратишь свои годы, порой, на всякую ерунду. Но вот песок в ладони стал иссякать, струйка песчинок замедлилась, угрожая вот-вот совсем исчезнуть. Теперь они сыпались совсем редко, можно сказать - экономно – так же и энергию свою мы начинаем расходовать очень расчетливо, когда вдруг осознаём, что времени жизни осталось нам совсем мало, когда вдруг совершенно ясно начинаем осмысливать конечность своего бытия, и от этого - истинную цену дней, которые отпустил тебе Создатель…

- Пойду, потрогаю воду…

Эля встала и направилась к волнам. Накаты были не маленькие, что обусловливалось открытым морем, и стало понятно, что просто смочить ноги не получится – нужно или раздеваться совсем, или уйти от этой мысли.

Минуту спустя рядом встал Рома и обнял её.

- Мария сказала, что мы спим без любви, - в сторону сказала Эля.

- Я тоже её услышал, - уклончиво ответил Роман.

Эля полностью повернулась к нему, и их лица оказались в ближайшей личной зоне, куда вход посторонним был строго воспрещен.

- Это правда?

Рома некоторое время рассматривал радужки её сине-зеленых глаз, небольшие морщинки за глазами, брови, в которые ветром занесло несколько морских песчинок и шею, на которой уже стали появляться признаки зрелой женственности – едва видимые морщинки. Эльмире было немного за тридцать, и время брало своё – превращая её девичью красоту в похотливую зрелую женственность. Общаясь с ней, Рома всегда получал удовольствие от возможности лицезреть богом данную ей восхитительную красоту, от которой у большинства мужчин перехватывало дыхание, а сердце учащало свой ритм. Да, он жаждал её, жаждал близости с ней, получая с ней невиданное удовольствие, но уверенность в том, что он не один такой, что она буквально окружена ухажерами, не позволяла Роме раз и навсегда отдать ей своё предпочтение. Они много общались, но иногда, по той, или иной причине, они могли не звонить и не видеть друг друга месяцами.